Юлия Галанина Array - Мельин и другие места

Тело встретило у третьего дома. Мужчина распростер руки, тело развалено от правого плеча до левого бока, лицо залито кровью. У колодца красная лужа, на цепи барабана рука, тонкая — женская, Келлос не отважился заглянуть за край. С искаженным ликом он мчал дальше, едва подавляя вскрики, когда налетал на новое тело.

Трупы лежали в пыли на улице, многих вешали на ограде, лица изрезаны кинжалами. Дети, женщины — душегубы не щадили никого, напротив, на мужчин тратился лишь один удар, над женщинами же глумились изощрённо. Изверги!

В душе — пустота. И крик боли, гулко разносящийся под сводами черепа. Текли слёзы, глаза жгло, сквозь зубы вырывались сипы и стоны. Дышалось тяжко, мешал склизкий ком в горле. Кто это сделал? Подонки!

Душевные муки, наверно, не описал бы никто, отчаяние заполнило разум, движения стали дёрганными, Келлос чаще спотыкался.

Из-за поворота возник родной дом.

Встал. Грудь вздымается, руки свисли, в глаза лезет пот. Горит! О, Спаситель, горит!

Келлос рванул, заплетающиеся ноги взмели столб пыли. В момент забылись видимые доселе тела женщин и детей, в уме одно: только не это!

…Над селением разнёсся крик — боли, что рвала изнутри, стальными когтями драла сердце на куски. От вскрика хотелось зажать уши, и ясно понималось — издавший способен на всё…

Он обнимал мать, целовал в окровавленную щёку, руки нежно убирали прядь с лица. Жизнь ушла, сердце матери больше не билось, Келлосу казалось, что в груди тоже остановилось, а кровь жидким льдом растеклась по жилам.

Братья и отец лежали вместе, перебитые руки и ноги смешались. Он ничто не видел, едкие слёзы укрывали взор. Стиснул зубы, больше не единого стона не вырвалось в тот день…

Остриё кинжала отражало свет, сверкало, пальцы сжали рукоять. Келлос держал оружие у лица, сузившиеся глаза внимательно рассматривали.

Пять перечёркнутых стрел смотрели в небо, пять холмиков на краю кладбища. Два брата, мать, отец и… Амолла. Оборвалось внутри, с каждым вздохов возвращался образ девушки, над которой зло надругались убийцы. Вечность он стоял в крови, разум отказывалось верить в увиденное. Но, правда. И время не обратить вспять.

Кинжал отыскал там же. Затейливая, перевитая узорами рукоять, узкое лезвие. И избавление на остром кончике. Лишь сильнее ударить. Прямо в грудь, чтоб сразу, и чтоб больше без боли.

О, Спаситель, за что ты даёшь мне такие муки? «Вся наша жизнь — испытание перед посмертием», — слова священника . Он был добрым человеком, Келлос не пошёл на пожарище, оставшееся от церквушки. «Нет большего греха, чем лишение себя жизни, не один человек не может добровольно уйти из этого мира».

В памяти вспыхнуло, что мыслил стать легионером. Ушёл, и в ночь на деревню напали. А мог остаться, пасть под клинками убийц . Зачем Спаситель оставил меня жить?

И ясно раздалось роковое слово: МЕСТЬ.

Слова гулко разнеслись в голове. В тот же миг взгляд упёрся в обломок, на серой поверхности небольшая гравюра. Перечёркнутая стрела.

Оружие? Какое оружие?

Рука была пред взором, Парень шевелил ножом-крюком. Что же всё-таки происходит?

В ЭТОМ МИРЕ, ДА И ВО МНОГИХ ДРУГИХ, МЕНЯ НАЗЫВАЮТ СПАСИТЕЛЕМ. ГРАВЮРА — МОЙ ЗНАК.

Он оглянулся, но вокруг по-прежнему — погружённый во тьму коридор и камни под ногами.

Спаситель? Кто ты?

ХМ, БОЛЬШЕ ВСЕГО Я ПОДХОЖУ ПОД ОПРЕДЕЛЕНИЕ «БОГ». ШАГАЮЩИЙ ПО МИРАМ, ОДНА ИЗ СИЛ УПОРЯДОЧНОГО.

Упорядочное? Я не понимаю тебя.

УПОРЯДОЧНОЕ — СФЕРА, ОБЪЕДИНЯЮЩАЯ В СЕБЕ ВСЕ МИРЫ. ЗА НЕЙ — ХАОС, А ДАЛЬШЕ… ВПРОЧЕМ, ТЕБЕ ЭТО НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ЗНАТЬ.

Парень опустился, сильно подымалась грудь. Он говорил с Богом… Или разум играл злую шутку?

И… что тебе нужно от меня? Почему я?

ГОРАЗДО ВАЖНЕЕ, ЧТО НУЖНО ТЕБЕ. ПОДУМАЙ И ОТВЕТЬ.

Что нужно мне? Я не знаю даже кто я. Ответь, кто я такой?

НЕ ДУМАЮ, ЧТО ТЕБЕ ЭТО НУЖНО. МОЙ ОТВЕТ — НЕТ.

Почему?.. Тогда, что со мной происходит?

ТЫ ЗАХОТЕЛ — ЭТО СЛУЧИЛОСЬ. ВСЁ В ТВОЕЙ ВЛАСТИ.

Парень вновь пристально посмотрел на руку. Желал выбраться из тюрьмы, значит, цель выполнена?

Кровь заледенела, прошибло ознобом, в сердцевине мышц будто вызрели морозные комки. Тускнея, чешуя вжалась внутрь, красные прожилки порозовели, взбухли складками, поверх лёг покров обычной кожи. Лезвие поблекло, кость на глазах обмякла, бывшее грозное оружие втянулось в руку. Миг — и показались пальцы.

Парень несколько секунд взирал с изумлением.