Мэри Филлипс: Игры богов

Она подошла к окну и отдернула шторку.

— Взошло сегодня солнце? — проговорила она, сощурившись. — Кажется, взошло. Повезло тебе.

Задернув штору, она повернулась к брату:

— Но вот вопрос: оно взошло вовремя или, быть может, немного запоздало? Оно светит так же ярко, как всегда? Дает столько же тепла, как обычно? Я не уверена в этом. Возможно, солнце уже угасает? Возможно, бог, который им заведует, расходует слишком много своей силы на то, чтобы создавать новые, человекообразные виды эвкалипта?

— Хватит лицемерить! — возмутился Аполлон. — Ты на себя посмотри! Всем известно, что в этой стране вот-вот запретят охоту. А непорочность? Что это за устаревшее понятие? Мне кажется, ты тоже тратишь силу не на то, что должна делать. Или у тебя ее совсем не осталось?

— Как ты можешь так говорить?! — воскликнула Артемида, в поисках поддержки обратив взор на Афродиту.

— Аполлон, я произнесу только два слова, — сказала та своему племяннику. — Глобальное потепление.

— Не начинай! — резко повернулся к Афродите Аполлон. — Богиня красоты, видите ли… Все идет отлично, не так ли? Неужели ты не видишь, что планету охватила настоящая эпидемия ожирения? И это ты называешь красотой?

— Разница между нами, — заметила Артемида, — в том, что мы с Афродитой не растрачиваем свою силу на никому не нужные поступки только потому, что смертные не дают нам… не дают…

— Вставить им, — закончила Афродита.

— Вас просто не ловили на горячем, — пробурчал Аполлон.

Словно не расслышав эти слова, Артемида произнесла:

— Сейчас ты поклянешься, что никогда больше не будешь делать ничего подобного. Не будешь тратить свою силу на превращение смертных в деревья и тому подобные поступки.

— Поклянешься Стикс, — добавила Афродита.

Клятву именем реки смерти богам следовало исполнять неукоснительно, и именно поэтому они так не любили ее давать.

— Несправедливо! — заявил Аполлон. — Вы не имеете права заставлять меня приносить эту клятву. Я не буду ее давать!

— Что ж, отлично, — ответила Артемида. — Тогда я сейчас же позову всех и расскажу им, что ты натворил. И мы демократическим путем решим, что с тобой делать. Если ты думаешь, что так будет лучше…

— Нет, не надо! — прервал ее Аполлон. — Зачем рассказывать всем о том, что случилось?

— Тогда клянись, — сжала губы Артемида.

— Погоди, не торопись. Вы не можете заставить меня дать такую бессмысленную клятву. Нам не дано знать, что нас ждет в будущем.

— И даже тебе? — критически заметила Афродита.

— Быть может, Афина изобретет что-нибудь такое, что вернет нам могущество, — продолжал Аполлон. — А какой смысл в могуществе, если ты не можешь использовать его, как тебе хочется?

— Если Афина не придумает, как повернуть время вспять, у нас будет только та сила, которая есть сейчас, и если мы ее израсходуем… — проговорила Артемида.

При этих словах прекрасное лицо Афродиты покрылось смертельной бледностью.

— Аполлон, нужно смотреть правде в глаза: мы стареем, — сказала Артемида. — Ты не можешь расходовать силу на свои капризы — иначе ее у тебя попросту не останется. Мы же никак не обойдемся без тебя — без солнца существование этого мира невозможно. Так что давай работать в одной упряжке.

— Договорились, — кивнул Аполлон и двинулся к двери.

— Но этого недостаточно! — остановила его Артемида. — Мне нужна гарантия.

— Иначе говоря, ты должен поклясться Стикс, — улыбнулась Афродита.

Они стояли плечом к плечу, загораживая Аполлону путь наружу. Он знал, что обе богиня достаточно упрямы и при необходимости могут простоять так несколько лет.

— И какую же клятву я должен принести? — спросил Аполлон.

Помолчав некоторое время, Артемида торжественно объявила:

— Ты должен поклясться Стикс, что не станешь напрасно расходовать свою силу до того времени, пока к нам не вернется могущество.

— Секундочку… — помотал головой Аполлон.

— Что еще?

— Не буду я этого обещать. Это совершенно несоразмерное наказание. Мы не знаем, как Стикс воспримет слова «напрасно расходовать». В конце концов, Стикс — это река. Кто знает, что она считает напрасным, а что нет?

— Он прав, — заметила Афродита. — Река просто течет, и все.

— Ладно, — согласилась Артемида. — Ты поклянешься, что не станешь использовать свою силу во вред смертным, пока к нам не вернется могущество.

— Нет, так тоже не пойдет, — возразил Аполлон. — А если мне вдруг очень надо будет причинить вред смертным? Тебе ведь хорошо известно, что иногда без этого не обойтись: в свое время ты приказала разорвать людей на куски лишь за то, что они увидели тебя без одежды.