Гарт Никс - Тряпичная ведьма

Девочка содрогнулась, потом намеренно дернула плечами, чтобы мурашки пробежали по спине, а волосы встали дыбом. Тряпичная ведьма никогда не дрожала. И ее волосы, приклеенные к щекам, висели прямыми паклями. Уж их-то ничто не заставит встать дыбом.

— Дрожишь? — раздался голос позади Джулии. — Но ведь тут совсем не холодно.

Голос принадлежал не Тряпичной ведьме. Он был добрым и полным теплоты, в отличие от леденящего, резкого голоса или мысленного приказа, возвращавшего Джулию назад из ее убежища. Голос был человеческий и принадлежал женщине из зеленого дома в Беваллане.

Джулия радостно обернулась, ожидая увидеть женщину в зеленом платье с ореолом седых волос. Однако за спиной никого не оказалось. Правда, вдалеке мерцал желтый огонек. Раньше его там не было. Он был похож на свет шара, только мягче, слабее и намного меньше.

Джулия решительно поплыла к нему, молясь, чтобы это не было новым садистским трюком Тряпичной ведьмы, которая решила подразнить ее, заронив зерно несуществующей надежды.

Подплыв поближе, она увидела, что свет идет от небольшого костерка. Он то ярко вспыхивал, то угасал, едва мерцая, то снова разгорался.

Но костер уже не так занимал Джулию, гораздо интереснее было то, что он освещал. Вокруг костра было выложено кольцо из падуба [3] Падуб — «священное дерево», которое в христианстве ассоциировалось с Рождеством и Распятием Христа. — аккуратно сплетенный венок, веточка к веточке, красными бусинами ягод наружу. Внутри кольца зеленела травка, да такая густая, что напоминала поле для гольфа. А рядом с костром стояла рябина. Весенняя рябина, вся унизанная белыми цветами. Пока Джулия рассматривала ее, деревце покачнулось, и цветы на нем задрожали, словно потревоженные легким ветерком. Пламя тоже колыхнулось и снова разгорелось от нечаянного ветра.

А потом на месте рябины появилась женщина в зеленом платье. Она сидела на травке, скрестив ноги. Она улыбнулась и приветливо махнула рукой, приглашая Джулию переступить через падуб и шагнуть внутрь кольца.

— Вот теперь мы можем спокойно поговорить, — сказала женщина, когда Джулия осторожно ступила на зеленую полянку. — Садись, дитя мое.

Джулия послушно села, наслаждаясь ощущением мягкой травы. Она запустила руку в рыхлую землю под травой, перебирая ее пальцами, и только потом спохватилась.

— Ой, простите, — сказала она, поспешно вытерев руку о траву. — Я не хотела…

— Ничего, — спокойно ответила женщина. — От прикосновения она станет только сильнее, и ты станешь сильнее и сможешь лучше сопротивляться Тряпичной ведьме.

При упоминании ведьмы Джулия вздрогнула и невольно обернулась, боясь вторжения чужих, злобных мыслей, боясь, что Тряпичная ведьма уничтожит эту маленькую полянку и старую женщину. Так же, как уничтожила Беваллан и…

— Но вы же были в доме, — сказала Джулия. — А она сломала рябину и… Она назвала вас полуведьмой…

— Она может ошибаться, — ответила женщина. — Возможно, я выгляжу и действую, как полуведьма, но все не так просто. Я совсем, совсем другая. Тело, которое Тряпичная ведьма уничтожила в доме, — не я. Хотя она могла легко убить и меня, если бы поняла мою истинную сущность.

— Но, значит, когда она склонилась над вами… над вашим телом… — пролепетала Джулия и снова задрожала, несмотря на уютное тепло от костра. — Вас там на самом деле не было?…

— Да, и я ничегошеньки не почувствовала, — весело подхватила женщина. — Но довольно об этом! Мы же еще не назвали друг другу свои имена, как делают все пленники, которым предстоит делить темницу.

— Я — Джулия.

— А я — Лисса, — представилась женщина. — Я пришла сюда осознанно, надеясь разобраться, что скрывается за этой… за этим созданием, объявившемся на севере. Оказалось, все гораздо, гораздо хуже, чем я думала. А еще я нашла здесь тебя, и ко всем ужасам добавилась тайна. Впрочем, надеюсь, твое пребывание в ее теле недолго останется для меня тайной, если, конечно, ты расскажешь, как здесь оказалась.

— Не знаю, можно ли тут говорить… — обеспокоенно сказала Джулия. Она была уверена, что скоро мысли Тряпичной ведьмы достанут ее, а произнести ее имя — значит, подпустить злые мысли еще ближе.

Лисса, казалось, почувствовала тревогу девочки. Она махнула в сторону священного кольца и запела высоким чистым голосом: