Вадим Панов - Праймашина

– Каким образом? – не поняла ошарашенная Егоза.

«Карлос должен умереть?»

– Он должен чуточку повзрослеть. – Датос вновь улыбнулся и погладил девушку по щеке. – Он мог тебя обидеть, Шахмана. Не нарочно, разумеется, а потому что еще не готов заниматься столь сложным делом, как встреча воскресших Героев.

«Да, наверное, так оно и есть».

Настоящие лорды чувствуют своих Героев как чувствуют отцы – детей. И детей своих чувствуют, потому что отцы. И следят за тем, чтобы в семье царил мир.

– Вы хороший человек, лорд Грид, – прошептала Егоза.

– Карлос тоже хороший, но он еще молод. И когда я уйду…

– Лорд, прошу вас…

– Не перебивай! – жестко приказал Датос. Помолчал и продолжил: – Так вот, когда я уйду, у Карлоса останетесь только вы.

– И еще ментор.

– Нет, – качнул головой лорд. – Тебе, Самострелу, Ржавому Усу и Урагану я доверяю гораздо больше.

– Потому что у вас наши каталисты?

– Потому что мы накрепко связаны, Шахмана. Потому что мы вместе.

– Тихо!

– Что-то услышал? – тут же осведомился Безухий.

– Не знаю, – шепотом отозвался Одноглазый.

– Тогда почему тихо?

– Потому что я, возможно, что-то слышал.

– Слышал или нет?

– Не знаю.

Безухий покачал головой:

– Мама не зря говорила, что ты идиот.

– А о тебе ей и сказать-то было нечего.

– Меня она любила, одноглазая ты скотина.

– Меня больше.

– Меня.

– Меня!

– Меня!!

Ругаться братья могли долго – сорок лет жили они бок о бок и надоели друг другу до смерти, – а потому Безухий подавил гордость и перевел разговор в деловое русло:

– Может, все-таки скажешь, что слышал?

– В том-то и дело, что не знаю, – поморщился Одноглазый. – Шорох – не шорох… Сразу не поймешь.

– Где слышал? Справа или слева?

– Сразу не скажешь.

А вопрос, меж тем, стоял серьезный.

Караван братьев Черепвата – четыре большие кибитки и два десятка всадников, остановился у Бесшабашной Развилки, на знаменитом среди всех контрабандистов перекрестке. Тропа, уходящая налево, вилась через печально известный лес Девяти Дятлов, в который, как шутили бесшабашные остряки, даже Герои заглядывали только в сопровождении телохранителей. А гать, что вела направо, была проложена через болото Мертвых Опарышей, в котором во время Войны за Туманную Рощу сгинул без следа лейб-гвардии полк наилегчайших рыцарей под командованием лорда Вернера. А поскольку и до, и после этого печального события Мертвые Опарыши всосали в себя не одну тысячу несчастных душ, репутация у болота была аховой.

Начинающиеся у Бесшабашной Развилки дороги вели к одному месту – переправе у Камышового Острова, оставалось выбрать, по какой ехать.

– Ты шорох какой слышал: низкий или высокий?

– Не понял, – растерялся Одноглазый.

– Ну-у… басовитый, словно у трехглавой, или высокий, типа, трехглавая на жабу наступила? – как мог, объяснил Безухий.

Одноглазый несколько секунд таращился на брата, после чего сплюнул и еще раз уточнил:

– Я шорох слышал.

– И что?

– А то, чтоб тебя докты усыновили, шорох не может быть басовитым!

– Почему?

Одноглазый наконец-то понял, что над ним потешаются, и угрюмо попросил:

– Кончай придуриваться!

В ответ услышал довольный смешок.

Братья Черепвата – Безухий и Одноглазый, заслуженно считались самыми ловкими по эту сторону Ильвы контрабандистами. Торговать с доктами они начали еще до Войны за Туманную Рощу, и тогда же в первый и последний раз попались адорнийским патрулям, потеряв соответственно ухо и глаз. Но дело прибыльное не бросили, лишь осторожнее стали. И даже после войны, когда большие шишки, скрипя зубами, дозволили купцам наладить официальную торговлю через Фихтер, от криминального бизнеса Черепваты не отказались, продолжили возить через Ильву товар запрещенный, а стало быть – неимоверно выгодный. Торговали артефактами, что производили адорнийцы, взамен брали механическое оружие, сделанное талантливыми северными кузнецами, – его охотно изучали военные южан. Прайм возили, и такое случалось, а в последнее время переключились на «скот» – так на своем сленге братья называли невольников. Распутные северные лорды, познавшие во время войны сладость пылких южанок, охотно скупали молоденьких девушек, обученных музыке, танцам, пению и любовным хитростям. На юг же отправлялись ремесленники, умеющие быстро и ловко изготавливать простые, не требующие особой красоты, но незаменимые в хозяйстве вещи: топоры, пилы, кастрюли, сбрую, бочки и прочий хлам. Нынешний бизнес оказался выгодным до неприличия, но и неимоверно опасным. Правильные адорнийцы и докты за своих горой стояли, продавать соплеменников в рабство почитали за самое страшное преступление из всех возможных, и попадись братья военным вторым ухом да вторым глазом, не отделались бы – за работорговлю полагалась петля. А уж за тот груз, что трясся сейчас в четырех кибитках, – и подавно. Тут не только петлей пахнет, но еще и пытками…