Дмитрий Башунов - Ангелы над Москвой

Второй расставил пальцы рук и ног, чтобы освободить плавательные перепонки, вгляделся в глубину и оторопел. Отовсюду на него смотрели бутылконосые звери. Плавали они, как помнил второй, куда быстрее, чем умели передвигаться под водой диэльцы.

Второй вынырнул. Вздымая пенный бурун, к нему приближался первый.

«Будь что будет», — подумал второй и остался на месте.

Первый плыл не сам. Подхватив под руки, тело диэльца толкали два бутылконосых. Рядом вынырнул третий.

— Забирай своего и плыви на берег, — почти правильно выговаривая амдиэльские слова, произнес тонким, но сильным голосом зверь. — Уже темнеет, а тебя там ждут, волнуются.

Изумленный второй подхватил тело первого и приготовился двигаться, но тут их обоих с двух сторон приподняли бутылконосые и легко понесли к громаде темнеющего острова. И только когда внизу зашуршал песок, отпустили — и исчезли, как не было.

Второй подхватил бездыханное тело первого, вынес на песок, уложил аккуратно, и сел рядом на камень. Нужно было собраться с мыслями. Черт-те что творится! Эти бутылконосые… То рыбу подгоняют поближе, то убивают одним ударом — и чуть не извиняются за это. На берег вот вывезли… Который с наступлением темноты вообще стал невыносимо разить. Эх, кем же это воняет-то в самом деле?

— Мною, — прозвучало то ли в голове, то ли за спиною второго, и он стремительно обернулся.

Прямо перед ним, а точнее — прямо над ним — нависло совершенно черное чудовище, которое даже сидящим было больше стоящего диэльца. Второй машинально дернулся влево-вправо: так каждый диэлец проверял быстроту реакции противника. Зная, чего ждать от врага, можно безошибочно ударить когтями, и содрать шкуру даже с такой громадины.

— Нельзя, — снова прозвучало не разберешь откуда. — Или попробуй…

Диэлец подпрыгнул, чтоб дотянуться до глаз чудовища, и одновременно поджал ноги, чтоб когтями вспороть брюхо этому вонючему монстру. Ни одно существо на свете не заметило бы даже движения, и уж тем более не вынесло бы силы такого удара. Но Плюх только повел головой, лязгнул зубами, и второй упал на песок, навалившись всем телом на раздробленную руку.

— Можно, — спросил Плюх, поднявшись на ноги и дружелюбно помахивая хвостом, — я съем твою печень? Я так давно не ел печенки! Очень хочется…

— Плюх! — закричала на него кошка, — не мучай человека! Он хороший! Почти…

«О, господи… О, господи! — било набатом в ушах второго. — Да что же здесь происходит? И когда все это кончится?»

Плюх перестал размахивать хвостом, опустил голову и сомкнул зубы на шее диэльца. Позвонки хрустнули, кровь хлынула из разорванных сосудов, но чувства еще несколько секунд не покидали человека. И когда зияющая бездна смерти схлопнулась над ним, большой черный пес и сидящая у него на спине маленькая пестрая кошка были уже далеко.

— Нет, нет и нет! Это не могло произойти само по себе! Кто-то из вас нарушил договоренность и «ускорил» собаку»!

Возмущенный Хамдиэль стоял, остальные ангелы сидели на камнях, а Плюх и Нюша озирались по сторонам: как будто такой полянки на острове раньше не было, да и темнота куда-то девалась — а ведь ночь уже…

— Я согласен, — настаивал Хамдиэль, — дельфин действительно может причинить вред диэльцу, который плавает не так быстро, как движется на воздухе. Но ни пес, ни лев, ни медведь опередить диэльца на суше не способны! Выходит, вы помогали Плюху? Если так, то я считаю себя вправе помогать своим созданиям!

— Как хочешь, — сказала Оля. — Малахиэль внятно произнес: правил не установлено. Мы между собой договаривались о нейтралитете, но что есть наши договоры? По-видимому, пустые слова…

— Действуй, как знаешь, — произнес Ксор, — но мне не вполне понятно — чем ты недоволен? Дельфин, Димино создание, угробил вредоносную особь твоего творения — с этим ты не споришь. Зато предъявляешь претензии за то, что одно твое детище пустило кровь другому твоему же детищу. Инцидент, конечно, но Дима-то с Олей здесь причем?

— То есть как? — опешил Хамдиэль.

— А так! — ответил Ксор, а Плюх встал на задние лапы, положил передние на плечи Хамдиэлю, лизнул его дважды и проворчал: «Папа, папочка…»

Все рассмеялись.

— Но я не делал тебя ТАКИМ, — сбавил тон Хамдиэль, освобождаясь из собачьих объятий.

— Ты сделал его таким, как хотелось мне, — проговорил молчавший до того момента Дима. — А мне хотелось, чтоб собака была и другом, и защитником. Плюх, ты друг?