Дмитрий Башунов - Ангелы над Москвой

Полковник нервно вздохнул и потер ладонями затылок. С ума можно сойти от такой войны. Сколько животных уже перебито, сколько трофеев собрано: рогов, клыков, бивней — а победой не то что не пахнет, а даже наоборот… Люди стали раздражительны. Куда подевалось ледяное спокойствие диэльцев? Исчезло напрочь! А как ему не исчезнуть, если стоит только одному белошкурому пройти под деревом, как на него с ветвей падает десяток-другой клещей, пауков, гусениц. Выцарапает диэлец въевшегося клеща, а головка осталась в коже, болеть стало, нарывать. Бабочка, почти незаметная, отложила вечером яйца где-нибудь на спине этого прирожденного убийцы, утром смотришь — посыпалась шерсть как состриженная… А конечности? Пальцы у диэльцев как человеческие, только потолще, и вместо ногтевой пластинки — коготь. Вот в лунку вокруг когтя и стали внедряться какие-то мелкие прозрачные червячки. Не чувствительно абсолютно! У некоторых чешется слегка. Червячки эти вгрызаются в ткани когтя и преспокойно прогрызают в них ходы. Когти от этого ломаются в самый неожиданный момент.

Вот что делать? Заставить диэльцев носить обувь и перчатки? А также одежду? Какой тогда смысл в этих полузверях? Можно отправить всех поголовно на крайний север: там проблем с паразитами поменьше. Однако в тех краях происходит совсем уж крайнее непотребство: встретив местную разновидность собственных родичей, диэльцы дезертируют. То есть здешние белые медведи принимают их радушно, а эти и рады. Вместе ловят тюленей. Вместе ловят рыбу. Вместе воспитывают медвежат.

Хуже того: есть подозрение, что и потомство у них совместимое! А это значит, что разумные диэльцы нашли удовольствие в общении с местным зверьем. Несомненно, тоже разумным. Чем и объясняются весьма успешные рейды белошкурых банд по обособленным подразделениям. Шутка ли сказать: за двое суток были выведены из строя все авиаформирования крайнего севера! И везде захват проходил по единой схеме: сначала на базу, более или менее изолированную от окружающего мира, забрасывались грызуны, которые, не выдавая себя, накапливались. После, как по команде, они набрасывались на все коммуникации, лишая базу электропитания, связи и управления, а тут уж подоспевали и главные ударные силы в виде белых медведей. Два аэродрома, полковник это помнил точно, сумели оказать должное сопротивление нападавшим: в небо были подняты штурмовики, и воздушные асы расстреляли зверей. Но звери-то уже находились на территории подразделений! И вместе с ними погибло немало людей. Да и толку от такого подвига — с гулькин нос: сквозь разгромленные защитные сооружения в помещения пробрались полярные лисы. И те, кто выжил в первый день, погибли в день второй.

Полковник задумался. Проутюжить танками каждый квадратный метр территории не представляется возможным. Просеять всю землю через сито пулеметных очередей — очень хочется! Только где взять столько пулеметов? И кто потом станет жить на земле, засеянной пулями? Выжечь к чертовой матери всю поверхность, да и начать ее заселение заново! Но сколько ж тогда лет пройдет, пока снова зазеленеют леса?

— Это смотря как выжечь… — прошелестел где-то рядом голосок.

— Кто здесь? — вскинулся полковник, выхватив пистолет. Он и не заметил, уже с минуту говорит вслух, озвучивая нерадостные мысли.

— Пообещай, что не станешь стрелять, появлюсь, — посулил голосок.

— Хорошо, — сказал полковник, — стрелять не стану.

Из-под крышки письменного стола вынырнула маленькая гибкая ласка, и в два скачка, словно капелька ртути, отбежала в сторону. Полковник потянулся было к кобуре, но усилием воли остановил непослушную руку.

— Кто ты? — снова спросил он. — И чего хочешь?

— Предложить хочу, — пропищала ласка.

— Что и кому? — хмуро поинтересовался полковник. Ему еще роли армейского дипломата не доставало…

— Всем вам, — терпеливо попискивала ласка. — Или вы теперь же начинаете сворачиваться и улетаете с планеты, или мы вас всех лишаем жизни.

— Для такого маленького зверька звучит круто, — усмехнулся полковник. — Но почему ты обращаешься ко мне? Тебе нужно такие слова говорить маршалу!

— Мне сказали, — пожала плечиками ласка, — что главный тот, кого лягнул Моргенштерн. А лягнул он тебя…

— Моген… как? Как ты его назвала? — изумился полковник.

— Моргенштерн, — охотно и как будто даже с улыбкой повторила ласка. — Тот конь, который вас двоих… уделал.

— У него есть имя? — снова изумился полковник.