Алиса Акай - Немного хаоса [СИ]

— И что нам делать? — спросила я. Некоторое время мы с Марком в тяжелом молчании смотрели на Кира, который умудрился почти мгновенно погрузиться в безмятежный сон. — В таком состоянии будет ли от него толк?

Шофер терпеливо ждал. Наконец Марк вздохнул.

— Черт с ним, возьмем с собой. Вдруг будет польза… Сами-то мы вообще ничего не смыслим. Хотя ситуация, конечно, дрянная… поехали!

Судя по всему, шофер был в курсе срочности нашего дела — он тронул спиритоцикл с места так резко, что позади нас зашипели камни мостовой. Мы понеслись улицами Тарсуса, по сторонам замелькали дома. Мы мчались как молния, никого не пропуская и никому не уступая дороги — шофер пристально смотрел на дорогу и был молчалив. Впрочем, говорить с ним было не о чем. Марк, все так же нахмурившись, смотрел вперед, и по его окаменевшему лицу сложно было что-то сказать. Кир сопел, во сне уткнувшись нечесаной макушкой в дверцу. Я прикрыла глаза и попыталась немного подремать, благо мягкое покачивание спиритоцикла убаюкивало. Я чувствовала, что грядущий день окажется очень долгим, длинным и гадким днем, а времени поспать выпадет определенно мало. В таких делах предчувствие меня редко подводило.

Однако подремать толком не удалось — спустя каких-нибудь десять минут спиритоцикл с приглушенным визгом затормозил у склада господина Бутура. Еще немного — и мы бы протаранили бордюр, как при вчерашнем визите, но шофер, судя по всему, был мастером своего дела, а спиритоцикл отлично слушался руля.

Первое, что бросилось в глаза — отсутствие людей. Обычно шумный, кишевший работниками склад выглядел заброшенным, вымершим, что подтверждалось распахнутой, несмотря на холодную погоду, дверью. Я ожидала, что нас, как и в первый раз, встретит Лука, но вместо этого при визге тормозов на улицу выглянул сам Фома.

Я толкнула Кира локтем под ребра. Чародей встрепенулся, посмотрел на меня мутными глазами.

— Вставай. Приехали. Не прошу тебя разобраться, постарайся хотя бы ни на кого не дышать.

Кир отвернулся и с неожиданной ловкостью выбрался из спиритоцикла. Мы с Марком последовали за ним.

— Заходите. — Фома не стал тратить времени на приветствия и мне сложно было его за это упрекнуть. — Поговорим внутри.

Он держался напряженно, молчаливо, но вместе с тем чувствовалось, что ему есть, что сказать, и говорить он может долго. Я с тоской подумала о Христо. Сюда бы старика сейчас… Мне почему-то показалось, что его присутствие помогло бы всем. Его пьяный, нарочито бодрый брюзжащий голос помог бы взбодриться, привести мысли в порядок, взглянуть на ситуацию со свежими мыслями. Но Христофор Ласкарис был за много километров от нас и я слишком хорошо знала, что ни за какое вознаграждение он не оставит своего теплого, заваленного хламом и заставленного винными бутылками кабинета чтобы трястись в гранд-трактусе, что бы от этого не зависело.

— Где все? — неуместно спросил Марк, пока хозяин вел нас куда-то все теми же узкими коридорами.

— Разогнал, — бросил тот на ходу, — сейчас тут лишние люди ни к чему. Дал всем выходной. Оставил только десяток человек из самых надежных. Они промолчат сколько надо, но время идет… Если ничего не изменится, к полудню мне придется известить префектуру. Я не могу скрывать от них долго мертвеца, сами понимаете…

Он распахнул перед нами дверь. Судя по всему, это и был его кабинет. Меня поразило то, что обставлен он бы тщательно, с немалым старанием и, судя по всему, с немалой же щедростью. По крайней мере слишком многое отличало его от пыльного логова Христо. Добротная мебель явно не ромейского происхождения, разноцветные стеклянные витражи-миниатюры на стенах, рисовые циновки на полу… Здесь пахло крепким табаком и еще чем-то горьковатым, древесным. Мне почему-то подумалось, что так пахнуть может в трюме корабля. На длинной полке стояли причудливые статуэтки из черного дерева и слоновой кости, судя по всему, с африканского континента или из Нового Света, но спрашивать о них сейчас было неуместно.

Фома тяжело дышал. Он не выглядел напуганным или взволнованным, но лицо его точно припухло, пошло морщинами, залоснилось… Теперь он не выглядел добродушным стариком, напротив — он выглядел как боевой трактус, нависающий над нами, с огромными лязгающими гусеницами и глазами-бойницами. Сосредоточенный, напряженный, монолитный зверь, принявший отчего-то человеческое обличье.

— Ром? — спросил он, доставая из шкафчика пузатую бутылку.