Олег Аникиенко - Свергнутые боги

Вслушиваясь в спокойную и размеренную речь, льющуюся из телевизора, Стольник учился говорить фразы, состоящие более чем из трех слов.

Особенно ему нравились прогулки в парке, там встречались и пациенты из других отделений, правда не стремящиеся к общению, по причине замкнутости своего маленького мирка, который они отгородили от всего окружающего мира.

Сейчас он сидел, прислушиваясь к тишине, громко звенящей в голове. Ему нравился этот безразличный звон, он очищал. Оставалось только одно желание: купаться в спокойствии, которое дарил звон.

Неожиданно Стольник почувствовал боль в спине – резкую, пронзающую, заставляющую выгнуться и сдержать хрип, пытающийся выпрыгнуть из груди.

Повернувшись, он увидел маслянистые, слезящиеся удовольствием глаза санитара с резиновой дубинкой в руках. Тот с интересом разглядывал его, наблюдая реакцию на произведенный удар. Это был невероятно крупный мужчина; не юный, но еще не шагнувший за черту увядания; под два метра ростом и очень плотного телосложения; широкоскулый, с маленькими глазами и ртом, обрамленным тонкими усиками; узким лбом и бессмысленным взглядом. Его звали Равиль.

На днях Стольник видел, как этот санитар с замашками садиста лупил резиновой дубинкой ветхого старичка, чем-то ему не угодившего. Равилю все прощалось, поскольку ему повезло родиться младшим братом того, кто сейчас являлся главврачом этого заведения. Ринат Рашидович постоянно ругал брата-садиста, пытаясь предотвратить жестокие выходки, но уволить не мог, чтоб не выпустить из-под контроля и не дать загреметь в тюрьму.

– Зачем ты это сделал? – спокойно и с искренним интересом спросил Стольник.

– Что, говнюк? Ты еще будешь говорить, что мне делать? Сядь и молчи, – скомандовал санитар Равиль.

– Я и так сижу и молчу, – резонно заметил пациент в ответ на «доброжелательность» медработника и отвел глаза, взглянув в окно.

За окном пели птицы и сияло ясное солнце. Все же на улице лучше, чем в дурдоме. Если бы он знал, куда идти, он бы ушел.

Резкая боль в голове вернула в действительность. Удар резиновой дубинкой пришелся чуть выше левого виска.

– Не переговаривайся больше со мной, придурок, – еще больше сощурив глазки и угрожающе сморщившись, скомандовал санитар, показывая ему в лоб дубинкой.

Стольник понял, что если он сейчас ответит, то получит очередную порцию боли, поэтому снова устремил взгляд в окно. Оказывается, если думать о чем-либо хорошем, боль не особо чувствуется.

Санитар в очередной раз ощутил себя карающим богом этого микромира, после чего потерял интерес к безвольному психу и направился дальше.

Человек без памяти, нареченный именем Харитон и кличкой Стольник, ставшей фамилией в хрониках больницы, думал о справедливости мира.

Он задавал себе вопросы. Почему сильный имеет право издеваться над слабым? Значит ли это, что, чтоб тебя не обижали, надо стать сильней? Тогда что, придется обижать тех, кто слабей? А в чем смысл? Ведь тогда и на тебя вновь может найтись более сильный. Пока Стольник понял одно: ему не нравилось, когда его бьют, это мешало созерцать тишину. В следующий раз он не позволит ударить себя.

Первый раз он думал так долго на одну тему и устал от этого. Захотелось найти иной предмет для размышлений.

– Подставляя правую щеку, когда тебя ударили по левой, ты очищаешься от гордыни и становишься ближе к Богу, – подняв палец вверх, произнес седой мужчина, глаза которого горели то ли святостью, то ли безумием, что скорей можно было ожидать в окружающей обстановке.

– Меня не по щеке ударили, а по спине и голове, – поправил его Стольник.

– Тоже сойдет, – доброжелательно произнес седой и сел рядом.

Некоторое время они сидели молча, глядя в пространство перед собой. Первым нарушил тишину Харитон:

– Бог – это кто?

– А? – встрепенулся седой, не ожидая вопроса.

– Ну, тот, к которому ближе становишься, когда тебя бьют.

– Вообще-то это написано в Библии – книге, собравшей много фактов присутствия пришельцев в истории человечества. Они и передали нам наставления к высшей морали Космоса. Любовь и смирение – это путь к истинному Богу, к Всевышнему, к сознанию Вселенной.

– Пришельцы? – переспросил непонятное слово Стольник. Ему смутно вспомнились слова гаишника, которого он видел после того, как очнулся в лесу.

– Их еще инопланетяне называют. Те, кто прилетел с другой планеты на нашу.

– На летающих тарелках? – уточнил Харитон.