Олег Аникиенко: Восставшая природа [СИ]

Сон накатывал волнами, то заливая мозг, то убегая; он давал возможность сознанию контролировать агрессию окружающей среды.

Спать пришлось стоя, балансируя на подгибающихся ногах, ухватившись одной рукой за металлический турник, а в другой держа тяжелое мачете, привязанное к запястью кожаным ремешком. Мачете — единственный шанс на выживание, альтернатива стать удобрением для растений восставшей природы.

Стоял он на пустой канистре, которую настойчиво пытались оплести корни деревьев, чтобы добраться до него.

Положение для сна человека, конечно, неудобное, но оно гарантировало, что, когда растения оплетут ноги, он сможет освободиться, перерубив побеги широкой отточенной сталью.

Что произошло с природой планеты Земля, человек не знал, но, похоже, в одну ночь планета решила, что цивилизация людей ей не нужна: от этих букашек, считающей себя царями природы, больше вреда — и потому нет им места в окружающем мире.

Сколько живших на планете людей не проснулось в «то утро», он не знал. Чувствовал только, что почти все, а уж оставшихся людей природа уничтожила, не спеша, в следующие дни.

Слушая через мобильный телефон радио, в первый день еще закатывающее истерики в прямом эфире, а потом тоже успокоившееся, он узнал, что в «то утро» в их городе речные корабли были опутаны водорослями, здания задушены оплетшими их растениями или разрушены корнями деревьев. Одни конструкции рухнули в ямы, размытые подземными водами, другие же, падая, погребали под собой меньшие постройки.

В одних регионах планеты буйствовали ветра, сдувая целые страны и занося их песком, в других нагрянули морозы, заставляющие людей мгновенно погибнуть, едва вдохнув ледяной воздух, замораживающий легкие, а упав на землю — разбиться на куски, как стеклянная ваза.

Люди предпочитали умирать от переохлаждения, тихо и безболезненно, в собственных постелях, укрывшись всей семьей теми вещами, которые могли сохранить хоть какое-то тепло.

Приморским странам было проще всего: их смыл поднявшийся океан. Не прекращались извержения вулканов, выжигающих и засыпающих пеплом целые континенты. Сквозь пепел, едва он успевал остыть, пробивались растения, крепнувшие на глазах. Буйная флора увеличивалась в размерах и проходила многолетний жизненный цикл даже не за дни, а за часы.

Землетрясения терзали планету, как озноб лихорадочного больного. И сколько будет продолжаться болезнь, человек не знал, и закончится ли она вообще — тоже.

Шесть дней у него получалось выжить. Вероятно, он был единственный, кому это удалось: ведь за три дня ему не встретился никто из людей. Теперь имя ему уже не понадобится. Он может называться просто «человек». Последний из тех, кто выжил.

Насколько еще хватит сил, чтобы находиться в постоянном движении и цепляться за каждую минуту жизни? Впрочем, есть ли в этом смысл? Он может спокойно лечь на землю и уснуть. Его оплетут и проткнут насквозь корни деревьев, он станет удобрением и наконец-то принесет планете Земля хоть какую-то пользу.

Нет! Жизнь, с самого детства посвященная спорту, научила его бороться до конца, несмотря ни на что. Даже занять последнее место не стыдно, а вот сойти с дистанции — это позор.

Он помнил то утро. Теперь оно будет навсегда врезано в память под названием «ТО УТРО», а события будут отсчитываться только до него и после.

Все события четко врезались в память; единственное, в чем сомневался, — это от чего именно проснулся. От того, что кровать поехала по квартире, или от поглаживаний бархатистых листьев маминой фиалки, росшей в горшке на окне, а теперь заполнившей всю квартиру своими побегами? Она пробила корнями паркет и намеревалась прорасти сквозь хозяина квартиры. Зато он точно помнил, что проснулся до того, как кровать ударилась о стену.

Дальше действовал на автомате. Достал из шкафа вещи, которые еще не были оплетены корнями фиалки, и натянул спортивный костюм. Футбольные бутсы с шипами первыми подвернулись под руку. Там же в шкафу лежало мачете. Раньше он считал его бесполезным сувениром, подаренным другом, а теперь оно показалось самой бесценной вещью в мире.

Срубив несколько побегов, жадно тянущихся к нему, человек увидел, что комната продолжает наклоняться, а окно стремится заползти на потолок.

Схватив со шкафа доску для серфинга, он вскочил на подоконник и увидел, как многоэтажка, на шестнадцатом этаже которой он жил, кренится набок все сильнее и сильнее.