Павел Нечаев - Рыцарь Лета

— Не «прощай», а «до свидания», друг! — строго поправил Сашку Финн.

— И правда! До свидания, Финн! Мы обязательно еще увидимся! — Сашка махнул рукой, отвернулся, и зашагал по мосту. Глаза пощипывало — было больно покидать новых друзей. Впереди ждал дом.

Дом встретил тишиной. Даже ходики на стене, и те молчали, некому было их заводить. Сашка с грохотом захлопнул тяжелую дубовую дверь, скинул с плеч рюкзак. Не разуваясь, пошел к себе в комнату. Провел по столу пальцем, ожидая увидеть пыль, но палец остался чистым. Дом сверкал чистотой, домовые потрудились на славу.

— Здравствуй, хозяин! — проскрипел со шкафа знакомый голос. Сашка поднял голову, и увидел бородатую рожицу Акинфия.

— Здравствуй, Акинфий, — вздохнул Сашка, и плюхнулся на кровать, как был, в сапогах из драконьей кожи. Акинфий слез со шкафа, влез на стул напротив Сашки, и вопросительно уставился на него.

— Ну, как? — спросил он. Откуда ни возьмись, появился Собак. Он мявкнул, потерся о Сашкину ногу, и вспрыгнул на стул к Акинфию. В зеленых глазах горел тот же вопрос, что и у домового.

— Все хорошо, — ответил Сашка. — С мамой все будет в порядке, заклятие уже сняли.

— Уфффф, — шумно вздохнул Акинфий. В углу послышалось сопение, из-за буфета вылез Влас, и затопал к ним.

— Принес яблоко-та? — спросил Влас у Сашки. — Вижу, что с феями знакомство свел, по костюму вижу. Если не приглядываться, вылитый Туата де-Данан. Раз так, то и яблоко, небось, принес.

— Нет, но это и неважно, — ответил Сашка. — Я вам, зато, гостинцев принес. Там, в рюкзаке.

Сашка сходил за рюкзаком, достал оттуда яблочный пирог, что испекли фэйри. Яблоки наверняка были те самые, из королевского сада. Отрезал домовым по кусочку.

— А фей-то сбежал, хозяин, — стал рассказывать Влас, уплетая пирог. — Сидел-сидел, потом письмо какое-то написал, манатки собрал и тю-тю, только его и видели.

— А еще дядя твой приходил, записку оставил, — добавил Акинфий. — Тама, в прихожей.

Сашка пошел в прихожую, скинул сапоги. Подумав, снял штаны и куртку, подаренную фэйри, и закинул вместе с сапогами на антресоль. Потом взял лежащую на полочке перед зеркалом записку. Дядя настоятельно просил Сашку позвонить. Хмыкнув, Сашка пошлепал босиком назад в комнату. На полке, где обитал Дори, он нашел сложенный вдвое тетрадный лист. Корявыми буквами было исписано меньше трети. Маленькому Дори пришлось протрудиться, выводя буквы карандашом чуть меньше собственного роста. Письмо гласило:

«Дорогой друг! Вероятно, ты уже знаешь, что я тебе солгал. Не обижайся. Данная королеве клятва связывала меня, я не мог поступить иначе. Я понимаю, что тебе больно и обидно оттого, что разменной картой в игре стала твоя мама. Поверь, что я был против этого. Я не надеюсь, что ты простишь меня, но верю, что придет время, и ты меня поймешь. Бывают в жизни моменты, когда делаешь не то, что хочешь, а то, что должен.

Прощай, друг. Я никогда не забуду, кто спас мне жизнь. Твой должник, Дори ап-Грэйм»

Сашка прочитал прощальное письмо Дори, и бросил его на стол. Блуждая по лабиринту, он много думал о том, как вернется домой и скажет Дори несколько слов из тех, что не пишут на бумаге.

— Что там? — нетерпеливо подпрыгнул на стуле Акинфий. Вместо ответа Сашка сунул тому письмо. Акинфий с Власом, почти касаясь листа носами, стали читать. Прочитав, они недоуменно уставились на Сашку.

— Те фэйри, что на нас напали, не служили Маб, — пояснил Сашка. — Это был спектакль, его затеяла Титания, чтобы заманить меня в Волшебную Страну.

— А этот злыдень, значит, с ними заедино был? — встопорщил усы Влас. Сашка кивнул.

— Ахвить я говорил, что нет им веры, феям! — торжествующе воскликнул Акинфий. — Все они одинаковы, что зимние, что летние. Все злыдни! Он еще другом себя называет, пакость заморская! — Акнифий возмущенно ткнул пальцем в бумагу. Сашка кивнул, но ничего не сказал. На душе у него скребли кошки. Он успел привязаться к умному и вежливому Дори. Тем горше было сознавать, что тот использовал Сашкино доверие в корыстных целях. Что ж, урок пошел на пользу. Сашка стал смотреть на жизнь по-другому, стал немного взрослее. Оставалось сделать еще, и можно было идти спать.

Сашка подошел к телефону, и набрал номер. Телефон был старый, еще советский, с жужжащим диском. На том конце долго не брали трубку, все-таки глубюокая ночь. Наконец, в трубке щелкнуло, и послышался сонный голос дяди Володи:

— Слушаю…

— Дядь Володь, это я! — бодро произнес Сашка.