Ирина Бондарь - Неверный свет

В последний раз перед решающей битвой она скрылась в лесу вместе с Марком. Сон упорно не шел, и девушка покорно старалась выбросить из головы кошмарные видения будущего, в котором всех либо убивали, либо мучили палачи Айвина, что было никак не лучше смерти. И все же первые алые лучи застали тсаревну врасплох, заставив резко выпрямиться на своем неудобном насесте и стукнуться головой о нависшую слишком низко ветку. Пора!

До полудня оставались считанные часы. Все это время в городок по одному-двое, чтобы не привлекать лишнего внимания, проникали разбойники, рассредоточиваясь по прилегавшим к центральной площади улочкам, занимая укрытия на крышах и в тенях грубых стен. Горожане сновали мимо, ничего не подозревая, спешили по своим делам, игнорируя стук молотков и топоров: последние приготовления к казни - новенькие, ни разу не использованные виселицы с качающимися на сквозняке петлями. Пока пустыми.

Ближе к решающему часу народ стал собираться на площади, занимая лучшие места. Только час назад правительственные глашатаи объявили о больших торгах, на которых можно будет купить рабов, а так же о торжественной казни бунтарей, поправших законы Алайи, совершивших немало злых деяний, среди которых были убийства, грабежи и организация помощи другим преступникам, именовавшим себя борцами за свободу. Последние, затаившись, старались не сильно скрипеть зубами, дабы не выдать себя раньше времени.

На высокий помост начали по очереди выводить рабов, ту часть, которая предназначалась на продажу. Остальных, кого Сола не успела толком разглядеть, отвели за помост, оставили вместе с усиленной охраной. Толпа шумела, слышались невнятные разговоры и вскрики, даже смех. Девушка с отвращением поморщилась в своем укрытии на ближайшей крыше: как бы ни хотелось освободить бедняков, чернь, едва тянувшую на себе весь груз работ и забот, их пристрастие к чужой боли и желание посмотреть на казнь отбивали всякое сочувствие. При отсутствии других развлечений и казнь была неплоха.

Стража окружила помост, и торги начались.

Медленно-медленно тянулось время. Один за другим покидали толпу те, кто сегодня обрел новых хозяев и возвращался к привычному с юных лет труду, звучали выкрики, цены и комментарии горластых зевак, с шутками дававших советы покупателям.

Сола поискала глазами хоть кого-то из соратников, но те, к счастью, полностью слились с толпой. Все волнующееся внизу море голов сверху казалось одинаковым, никто из шейсов не вел себя особо подозрительно, с нетерпением дожидаясь окончания торгов. Только сердце замершей на крыше тсаревны-разбойницы стучало, казалось, слишком громко, угрожая выдать преступницу с головой.

Вдох.

Выдох.

Легче не стало, но сердце хотя бы прекратило бешено колотиться о ребра.

Вот и сошел с помоста последний проданный раб, молча напоминая о том, что время для раздумий закончено. Громкий голос откуда-то справа возвестил о том, что сейчас свершится казнь преступников (перечисление всех мыслимых и не очень прегрешений), и всех просят отойти на два шага назад.

Толпа послушно отступила, так что стражникам даже не пришлось применять силу. Зазвучала барабанная дробь, когда приговоренных вывели прямо к виселицам. Первая тройка в сопровождении стражи двинулась навстречу собственной смерти, и тут из толпы донесся крик:

- Князь - убийца, казнят невинных!

После этого все стало происходить слишком быстро.

Раздался грохот множества выстрелов, и волнующееся море шейсов окрасилось в разные цвета. Разбойники, скинувшие свои неприметные плащи, оказались в зеленом, а другие фигуры, которых тоже хватало в толпе, оказались одеты в красное с золотом - цвета Алайи, цвета правящих домов, цвета тсаря.

- Смерть бунтовщикам! - зазвучали грозные выкрики с разных сторон.

- Вперед, за свободу! - одновременно с чужими воинами кричали свои.

То, что на площади, где должна была свершиться казнь, оказалось столько переодетой стражи, решало дело.

- Нас предали, - помертвевшими губами шептал Роди, шептала Сола, все, кто моментально разобрался в творившемся там хаосе.

Красные и зеленые фигуры смешались на площади, кричали, разбегаясь во все стороны простые горожане. Купцы, только что совершившие удачные покупки, хватали закованных рабов и торопились покинуть превратившуюся в поле сражения площадь.

Значит, Ио все же оказался не настолько прост, как надеялись разбойники. Если бы в этот момент Сола могла видеть лицо Роди, отчаянно сражавшегося с дюжим стражником в мундире цвета запекшейся крови, она бы прочла на нем все, что желала увидеть всего день назад: неверие, озарение, досаду на то, что их самоуверенный план провалился. Все это мелькнуло на сосредоточенном лице воина и исчезло, оставив вместо себя лишь холодную отрешенность и готовность умереть, как подобает свободному шейсу.