Кира Измайлова - Страж перевала

— Эти оборотни так опасны, господин? — спросила я.

— Судя по рассказам, очень. Говорю ведь, они способны принять любой облик, подменить кого заблагорассудится… — Райгор коснулся маски у меня в руках и вдруг предложил: — Примерь, Альена!

Я недоуменно взглянула на него: он что, всерьез?

— Неужели тебе не любопытно?

— Но она ведь мужская! — сделала я попытку отказаться.

— С чего ты взяла?

— Обычно дамские — с украшениями, перьями, как на картинах, которые вы мне показывали, а эта совсем гладкая…

— Ну и что? Я же прошу просто примерить, а не носить постоянно.

— Я понимаю, но все равно это как-то… — Я взглянула на маску. — Неприятно…

— Что в этом неприятного? Носим же мы одежду из шкур убитых зверей, верно? И дамы вплетают чужие косы в прически, так чем эта вещица хуже? Тем более ей уже много лет.

— А что, если она проклята? — шепотом произнесла я. — Так вот надену и сама превращусь в чудовище.

— Тогда мне придется тебя убить, — совершенно серьезно произнес Райгор, но тут же рассмеялся: — Шучу, шучу. В самом деле, положи эту бесполезную штуковину!

— Зачем же их столько добыли, если от них нет никакого проку? — не удержалась я. — Чучела и статуи с черепами хотя бы выглядят грозно, а это просто маски, таких любой серебряных дел мастер начеканить может…

— Если бы они в самом деле были серебряными, мои предки бы разбогатели, — ответил Райгор, — но это не серебро, а разобраться удалось не сразу. А если бы такие маски можно было бы переплавить на клинки, наши бойцы стали бы непобедимы! Но увы, этот металл не плавится даже в самом жарком горне… Что там, его даже поцарапать нельзя!

«А как же эта отметина?» — чуть не спросила я, но смолчала. Похоже, Райгор не видел глубокой оспины на гладкой щеке маски, а раз так, то и незачем говорить об этом.

— Надень, — предложил он снова. — Сам я никогда не видел снежных оборотней, только рассказы слышал, а взглянуть хочется. Говорят, они еще встречаются на перевале, но я так ни одного и не нашел. Только вот великана поймал: он там копошился зачем-то, камушки собирал в кучу, каждый величиной с мою голову.

Не собирал, разбирать помогал, поняла я. Только старшие успели скрыться, а он, должно быть, замешкался, или отстал от своих, или полюбопытствовал, кто это там явился. Теперь уже не узнать, что случилось: Райгору веры нет. Он видит только чудовищ, и скажи я ему, что…

— А ты не слыхала о таких тварях? — перебил он мои мысли. — Ты ведь жила на перевале!

— Не припоминаю, господин. — Я сделала вид, будто задумалась. — Сказок много рассказывали, но это ведь не то? А от отца я только про волков слышала: когда их слишком много становилось, тогда охоту устраивали. Еще о том, что какая-то большая птица повадилась ягнят с верхних пастбищ таскать. А про оборотней и великанов… нет, не помню.

— Точно?

— Говорю ведь, только старухи в сказках о них рассказывали. И еще о снежных червях: задует такого в ухо, а он голову изнутри выест и дурачком человека оставит, поэтому без шапки на холоде ходить нельзя, особенно если ветер сильный, — быстро присочинила я. — И о зимних призраках: когда сильный мороз стоит, а потом солнце выглядывает, над ледниками воздух дрожит, кажется, будто там бродит кто-то.

— Понятно. Ну, примерь, да пойдем отсюда, — улыбнулся он. Глаза у него остались холоднее льда.

Я вздохнула и поднесла маску к лицу: ясно было, Райгор не выпустит меня отсюда, пока я не выполню его требование. Но зачем ему это? Посмеяться надо мной? Или в самом деле… убить? Этак вот заявит, что я забрела в этот зал, взяла маску без спросу и надела, чтобы пошутить. Ну а он в потемках не разобрал, кого видит перед собой… Складно ведь! А может, он и впрямь надеется, что я стану чудовищем и меня можно будет прикончить со спокойной совестью?

А вдруг я и в самом деле превращусь в одну из них? Маска прирастет к моему лицу, станет моим лицом — не навек, лишь до тех пор, пока ее снова не сорвут, а я не рассыплюсь снежной пылью…

«Прости, — попросила я незнакомую среброликую, поднимая руки, — не по своей воле я делаю это».

Холодный металл коснулся лица, и я прикрыла глаза, а когда открыла, чтобы взглянуть сквозь прорези маски…

Мир изменился.

Зал больше не был темным, он сиял и переливался, будто зимние радуги над далекими горами — их часто видно было с перевала. Райгор, слуга, огни факелов и лампы светились ярче всего, золотым, малиновым, багровым, как угли в очаге, а все прочее кругом казалось фиолетовым и синим, изумрудно-зеленым и серебристым, и даже тени не были непроглядно-черными, они едва заметно мерцали и словно шевелились…