Александра Лисина: Жнец

Примерно до полуночи мне удалось неплохо поработать, обогатив свои знания в самых разных областях. На темной стороне время текло неспешно, книги теперь читались гораздо быстрее, и процесс поиска информации упростился в разы.

А после полуночи в кабинет прокралась Мелочь и, забравшись по привычке на подоконник, принялась наводить там марафет. Но, поскольку последние дни выдались бурными, то накрывающая её голову тряпка здорово износилась, нарисованная рожица поблекла, а местами сажа так глубоко въелась в ткань, что уже не отчищалась никакими средствами.

Не сумев привести себя в порядок, кукла огорченно сникла. И не пошевелилась даже тогда, когда я встал, открыл ящик стола и, достав оттуда перевязанный бечевкой небольшой сверток, положил рядом с ней на подоконник.

– Ысь? - непонимающе вскинулась она, когда я толкнул пальцем в твердое брюшко. Надо сказать, за последние дни Мелочь слегка округлилась и стала чуть меньше походить на скелет. В области суставов отчетливее проступили связки и сухожилия. Основания человеческих ладоней, служивших ей туловищем, окончательно срослись. Верхняя пара лап почти перестала касаться земли, обзавелась пока ещё короткими, но уже функциональными пальцами. А нижние лапы изогнулись ещё больше, приобрели способность пружинить во время бега, а на подушечках последних фаланг появились наросты, подозрительно похожие на шипы.

Когда я указал Мелочи на сверток, она растерялась, как ребенок, которому впервые в жизни что-то подарили. Сперва долго смотрела на меня, потом – на сверток. И только когда поняла, что я не шучу, протянула к нему лапу. И медленно-медленно, будто все ещё сомневалась, подцепила кончиком пальца завязанную бантиком бечевку.

Терпеливо дождавшись, когда её неуклюжие «руки» начнут разворачивать сверток, я отошел обратно к столу и вернулся к работе. А через некоторое время услышал за спиной прерывистый вздох, за которым последовало потрясенное молчание.

– Артс?! – неверяще прошептала кукла, когда добралась до содержимого свертка.

– Это твоё, - подтвердил я, не оборачиваясь. После этого последовала ещё одна долгая пауза, а затем – торопливое шуршание.

Не удержавшись, я все-таки покосился за спину, но сбросившая с себя грязную тряпку Мелочь предусмотрительно отвернулась. И все, что мне удалось увидеть, это её маленькая, сморщенная, похожая на сушеную, обгоревшую в огне, жутковато перекрученную сливу голова. И такой же уродливый, покрытый бородавками затылок.

Зачем её создали такой страшненькой, было решительно непонятно. Однако свое уродство кукла прекрасно осознавала, более того – переживала по этому поводу и прилагала массу усилий, чтобы хоть как-то его скрыть.

Наверное, я совершил глупость, заглянув на днях в лавку кукольника и сделав у него крайне необычный заказ. Однако сейчас, глядя, как сопящая от усердия Мелочь пытается натянуть на себя сшитую из черной кожи маску, я с удивлением понял – нет, не глупость. После чего протянул к подоконнику руку и, ухватив слишком тесную маску за край, с усилием её дернул.

Мелочь испуганно замерла, но кукольник и впрямь оказался мастером. Основываясь лишь на приблизительных размерах, он сшил на редкость удачный заказ, потому что маска села на Мелочь как влитая. И когда кукла неуверенно развернулась, я только усмехнулся, обнаружив перед собой не растрепанный кошмарик, а очень даже представительное чудовище с тщательно прорисованными, кажущимися почти живыми глазами, удивленно раскрытым ртом и роскошной шевелюрой, созданный из блестящего конского волоса.

Желая закрепить эффект, я достал из свертка вторую деталь одежды и, приложив кусок раскроенной особым образом кожи к брюху куклы, ловко завернул его концы вверх и застегнул на спине небольшими черными пуговицами. После чего развернул Мелочь лицом к подносу и сказал:

– На, любуйся.

Сказать, что кукла оторопела, увидев свое отражение, значит не сказать ничего. Она как разинула пасть, в шоке глядя на саму себя, так и забыла её закрыть. Все ещё страшненькая, неказистая, но приобретшая в этом виде какой-то особенный лоск. И ту самую жутковатую ауру, которую, вероятно, приобретал и я, когда упаковывался в такой же черный доспех.

– Ну что, нравится? – со смешком осведомился я, когда из пасти Мелочи вырвался восхищенный не то вздох, не то стон. - Это, конечно, на время, пока не подрастешь. А там придется заказывать новый.

– Артс-с-с, – шепотом повторила кукла, с необычайной осторожностью тронув пальцами свое новое лицо. После чего вытянула тонкие губы, высунула язык и, старательно проговаривая каждый звук, тихо выдохнула: – Хо-зя-ин!