Розалинда Шторм - У вечности глаза жестокие

— Марк?! Ты? — не веря своим глазам, воскликнул Вольный.

— Я. Не думал, что встречусь здесь с тобой так рано. Да что там, я надеялся никогда не увидеть тебя здесь.

Гембел криво улыбнулся, с состраданием глядя на Александра.

А Вольный неверяще смотрел на носителя.

Улыбнулся? Неправда! Глаза его обманывают! Марк не может улыбаться, он лишен возможности проявлять эмоции!

Тем временем, Гембел глубоко вздохнул и сказал:

— Прими мои соболезнования, Саша. Мне, правда, жаль твоих партнерш.

Жаль? Партнерш? Девочек.

И тут память вернулась. Воспоминания лавиной обрушились на Вольного, погребая остатки здравого смысла. Он рухнул на колени, вцепился в волосы и завыл. Боль в миллионы, в миллиарды раз сильнее, чем та, которая рвала тело, теперь терзала душу. Картины прошлого одна за другой калейдоскопом сменялись перед глазами, заставляя вновь и вновь переживать те дни. Видеть, чувствовать и понимать, что это уже никогда не вернется.

Они больше никогда не вернутся.

Сколько Александр бился в припадке, не известно. Время тут не имело значения. Ни солнца, ни луны, только туман. И он, уже ни человек, ни защитник, ни хранитель. Никто. Непонятное недосущество, вместилище воспоминаний и боли.

— Мы называем себя душами, — проговорил Гембел, заставив Вольного поднять голову. — Душами хранителей.

— Мы? — прокаркал тот, непонятно почему вцепившись в слово.

— Мы, мы, мы, мы, — со всех сторон послышались ответы.

Туман вновь расступился, позволяя Александру увидеть еще четыре человеческие фигуры.

— В мире всего шесть носителей, по числу материков планеты, — вдруг вспомнились слова Марьяны. — Шесть.

— Совершенно верно, новенький, — проговорила статная светловолосая женщина. На вид ей было лет тридцать, но глаза. Глаза! Из них смотрела вечность.

— Теперь ты шестой. Самый молодой из нас, — и чуть помолчав, добавила она. — Мне очень жаль. Правда.

Вот только жалости он не увидел.

У вечности глаза жестокие. В них нет места для жалости.

Александр на миг зажмурился, чтобы разорвать контакт, а потом взглянул на Марка. Тот смотрел себе под ноги и, казалось, ничего не слышал. Но вдруг он встрепенулся. Поднял голову и потянулся всем телом вправо. А затем и вовсе сделал несколько поспешных шагов в том направлении.

Вольный рванул за ним.

— Стой! — крикнула женщина. — Не мешай ему.

Но Александра уже было не остановить. В одно мгновение, догнав Гембела, он едва не врезался ему в спину, когда тот резко остановился. Туман, в который раз послушно разошелся, открывая обзор.

— Сущность! — воскликнул Вольный отступая.

Под ногами простиралась пропасть. Дна видно не было, как и края. Она тянулась и вправо, и влево, теряя очертания в тумане. Шириной метра три, но Александр почему-то знал, не перепрыгнуть. Как ни старайся. А, главное, сделай еще шаг, толкни случайно Марка, тот бы кубарем полетел вниз.

— Что это?

— Граница, — ответила женщина, успевшая подойти ближе.

— Граница чего?

— Наших владений и заодно наблюдательный пункт.

— Не понимаю! — закричал Александр. — Ничего не понимаю!

— Смотри, — просто сказала собеседница, протягивая руку. — За пропасть.

Он всмотрелся вперед и в ужасе застыл на месте. Чуть дальше от того края бушевал смерч. Черная воронка необъятных размеров. А рядом…

Он чудом остался на ногах. Ведь рядом стояли его воины.

— Дашка! Рада! — Александр бросился к краю. — Я здесь! Я здесь!!!

— Они не слышат. Не видят, не чувствую, не шевелятся. Не существуют.

— Дарья!!! Радка!!! — не хотел слышать он, не хотел понимать смысл сказанных женщиной слов, но пришлось.

Любимые, и вправду, были больше похожи на тени, чем на живых людей.

— Но как?! Почему?! За что?! — бессвязно шептал Вольный, упав на колени.

— Они тоже души. Души воинов, — продолжала говорить женщина. — Пустота не может всосать их в себя, пока мы здесь. Мы, словно якоря, не позволяем им унестись в пучину. Каждый миг смотрим на них и не можем переступить границу, боясь погубить. А еще ждем, когда время сделает это за нас, толкнув вперед рождением нового носителя.

Только после ее слов Александр заметил, что возле воронки болтались на ветру двенадцать теней. А еще едва видимые нити, которые тянулись от них в сторону носителей.

— После смерти защитники попадают сюда. Смешно, правда? — в голосе собеседницы послышалась горечь. — Сражаться с Пустотой и тварями, чтобы потом после смерти попасть прямиком к ней. Знаешь, для чего?