Святослав Логинов - Земные пути

Торпу для острастки и чтобы под ногами не путался, дали в лоб, и теперь он валялся на земле, с ходу разучившись голосить. Найденную корову обвязали верёвкой за рога и двинулись в обратный путь.

А путь предстоял немалый и непростой — через моховые прорвы, затянутые густым илом, мимо железных ям, где никакое черпало не досягнет дна, вдоль зыбких промоин, окон, дразнящих голубым огоньком, сквозь владения шишиг и кикимор, напролом по зарослям хвоща к сухим королевским борам, где добытчиков ожидали оставленные без присмотра кони.

Слюнявая толстобокая коровёнка, конечно, не могла окупить усилий гордого кёнига, но коровёнка в таких делах и не принималась в расчёт.

Важно было прийти и взять дань, иначе в магической защите повелителя мечей появится брешь, и тогда дни повелителя будут сочтены.

Из остальных мужиков налоги выколачивали солдаты, а вот к жилищу Торпа добраться они не могли. А может быть, просто не хотели стараться. И ведь в самом Торпе на грош не было магии, и он не сумел бы отвести глаза охотникам за недоимками.

Проще всего было бы зарезать хама, но дер Наст понимал, что на пожилом месте, да ещё спрыснутом кровью и к тому же в непроходной глуши, непременно заведётся лихо. И что бы ни говорил Парплеус, какие бы волхования ни учреждал, обещая патрону мир и безопасность, лучше держаться от напасти подальше и лихо не будить. А Парплеус — что с него взять? — учёный миг. Говорить умеет складно, а как колдовать — неведомо.

— Полагаю, что с методологической точки зрения нами допущен просчёт, — разливался мудрец, утопая ботфортами в зыбкой глубине. — Нам следовало бы вести на верёвке не корову, а её владельца. С этим мужиком явно нечисто, от него за полмили пахнет ересью.

— Что-то ты взбредил, — не удержался кёниг. — Привык по городам крамолу искать. В лесу ереси не бывает.

— Это как поглядеть, — посмел возразить Парплеус. — Колдовство разлито в мире неравномерно, и точно так же флюктуируют гнусности малефиков. Мир был бы куда разумней и изящней, если бы могучие силы доставались только благородным воинам и убелённым сединами мудрецам. До грехопадения так и было. Но с тех пор в мире много прогнило. Бесы вращают колёса крупорушек, демоны дуют в паруса кораблей, а чёрные кобольды поселились в кузнях. А ведь это места, где редко встретишь благородного человека. Магия в руках черни — отсюда один шаг до самой злой ереси.

— Кое-кто утверждает, — с усмешкой вставил кёниг, — что мельничные колёса вращает вода.

— Ни слова! — вскричал Парплеус, не замечая насмешки. — Ведь это и есть то самое, от чего рушится мир! Ежели нет демонов, то немощны и боги, а значит — не бывать и магам. В том числе и вам, кёниг!

— Ну уж я-то не пропаду, — на этот раз воитель усмехнулся в открытую. — В роду дер Настов все были повелителями мечей.

Многое мог бы возразить Парплеус на эту усмешку, но спорить не стал, памятуя, что покорность сильному — лучшая политика. Лишь промырлыкал примиряюще:

— Однако согласитесь, государь, что самая могучая, исконная магия, способная соперничать с волей богов, скрывается там, где нет людей, куда не успело проникнуть еретическое мастерство. Но хотя мы с вами идём по простому болоту, я не ощущаю потоков сверхъестественной энергии. А это значит, что поблизости затаился еретик, перекрывший энергетические токи.

— Какие ещё токи? — буркнул дер Наст. — Тут стоячее болото, вовек ничего не шелохнётся, не то чтобы течь…

В подтверждение своих слов кёниг топнул сапогом по ненадежному настилу, прогнившая слега хрустнула, и магистр Парплеус с невнятным воплем ухнул в трясину.

В первое мгновение дер Наст оторопело взирал на происходящее, затем всплеснул руками и захохотал, раскачивая настил и рискуя сам полететь следом за придворным мудрецом.

Парплеус месил локтями разжиженный мох, хватался за белые корневища жирных растений, сочно лопавшихся под пальцами. Слепой ужас плескался в глазах.

— Государь! Государь!

— Колдуй, магистр, — посоветовал кёниг. — Ты же в трёх университетах учился.

Зажатый трясиной маг уже не взывал о помощи, а только хрипел невнятно. Дышать ему оставалось не больше минуты, но тут в дело вмешался мальчишка, прежде молча стоявший за спиной дер Наста. Он спрыгнул с тропы и, прежде чем кочка пушицы успела просесть под его лёгким телом, вновь выскочил на гать и, ухватив за рукав мантии, принялся тянуть Парплеуса из ямы.

Дер Наст недоумённо поджал губы, но вмешиваться и теперь не стал. Конечно, самоуправство наказуемо, но всему должен быть свой срок. В том заключается высшая мудрость, недоступная магистрам и самовольным щенкам.