Бойся собственной тени!

— Ты уверена, что этот псих там?

— Скорее всего. Я мало что помню о привычках Художника, но в одном уверена – он очень трепетно относится к своим куклам. Скорее всего, он осыпает мою голову проклятьями и пытается собрать то, что уцелело после погрома.

— Погрома?

— Я немного подпортила экспозицию.

— Понятненько.

Мы крадучись приблизились к особняку, прошмыгнули внутрь. Разгромленные залы и подсобные помещения были пусты. Похоже, я ошиблась – Художник не стал задерживаться в разоренном музее и поспешил покинуть его.

— Твой приятель знал, что ты выберешься. Потому и смотался, — негромко заметила Зизи.

— Похоже на то. Он знает меня лучше, чем я сама.

— А вообще–то здесь прикольно.

Теперь, когда опасность отступила, Зизи позволила себе глазеть по сторонам. От экспонатов мало что осталось, но и эти обломки произвели на неунывающую байкершу сильное впечатление.

— Клево, — она подняла чью–то восковую голову. – Представь ситуацию – дарят тебе на первое апреля коробку, а там…

— Тихо, — я прижала палец к губам, напряженно прислушиваясь. – Здесь еще есть подвал…

Зизи хотела идти следом, но я велела ей ждать наверху.

— Как скажете, шеф, — она недовольно скривила губы. – Только не думай, что в одиночку сможешь решить все проблемы.

Интуиция подсказывала, что эту проблему могу решить только я. В подвале скрывалась потерянная душа. Не знаю, откуда взялась такая уверенность, возможно, это чутье вырабатывалось столетиями, но у меня не было ни малейших сомнений. Оставив Зизи разглядывать обломки восковых фигур, я торопливо пошла вниз по железной лесенке.

— Ненавижу!

Одетая в красную куртку фигурка выскочила из–за груды коробок, налетела на меня, размахивая кулаками и пытаясь схватить за волосы. Лучше бы тень не начинала – выбрав хилое тело Маринки, она не имела ни малейшего шанса на успех. Я легонько толкнула одержимую тенью девчонку, повалила на пол, связала ее же собственным шарфиком. Маринка, а точнее тот, кто вселился в ее душу, не скупилась на угрозы, но это не производило на меня никакого впечатления. Очень скоро она еще скажет мне спасибо.

Я опустилась на пол, сконцентрировалась, начала нараспев повторять слова заклинания. За два тысячелетия весь ритуал был отработан до автоматизма, и теперь мне оставалось только строго следовать ему. Вскоре я увидела свое тело со стороны, приблизилась к Маринке:

— Выходи. На этот раз тебе крышка.

Тень не поддавалась. Она отчаянно цеплялась за душу Маринки, старалась спрятаться, стать незаметной. Моя полупрозрачная, сверкающая рука коснулась лба девочки. Ее рот приоткрылся, оттуда поползла струйка черного дыма…

Теперь мы были равны, не имели плоти, а потому могли вступить в схватку. Вырвавшаяся на свободу тень ринулась вперед, обрушив на меня шквал ударов. Они, как ни странно, были весьма и весьма ощутимы. Я ушла в пассивную защиту, блокировала их, ожидая подходящего момента. Ярость переполняла тень, она хотела только одного – уничтожить своего извечного врага и в результате, потеряла контроль над ситуацией. И тогда я нанесла свой коронный удар.

Тень, совсем как человек, отлетела в сторону, медленно сползла по стене. Теперь самое главное… Я подскочила к потерянной душе, сжала сияющими ладонями ее виски. Она корчилась, визжала, издавая отвратительные нечеловеческие звуки, отчаянно пыталась вырваться на свободу. Но сопротивление было недолгим. Тень обмякла, начала светлеть пока не исчезла полностью, будто растворившись в воздухе. Одним злодеем на свете стало меньше…

Я не слишком любила внетелесные путешествия, потому, разделавшись с потерянной душой, поспешила вернуться в собственную материальную оболочку. Маринка смотрела на меня квадратными глазами.

— Все в порядке, — я развязала стягивавший ее запястья шарфик. – Больше он к тебе не прицепится.

Мы вышли из подвала, направились на поиски Зизи. Долго разыскивать ее не пришлось. Она стояла в главном зале музея, задумчиво рассматривая уцелевшую во время погрома фигуру Дракулы.

— Все кончено? – она обернулась.

— Да. Ты имеешь редкую возможность увидеть Дракулу таким, как он был при жизни. Художник, как и мы, встречался с ним.

— Честно говоря, меня занимает другое, — она указала на небольшой листок бумаги, приколотый к груди манекена. – Что ты об этом думаешь?

«Помнишь, охотница, как вы с Сестрой предали того, кто вам верил? Вы обе никогда не умели любить. Пусть совесть мучает тебя и в этой жизни. За этим забавно наблюдать. И еще, я снова приду за твоей Сестрой и убью ее как в прошлой жизни. До скорого, красавица моя. Твой Художник».