Олег Яковлев - Маски Черного Арлекина

– Ради людей?

Еще один старый вариант – еще одна отговорка.

– Братьев и сестер которых... дочерей и сыновей которых... матерей и отцов которых ты убивал? Ты действительно такой глупец?! Или просто насмехаешься, Черный Арлекин? Куда ты шел все это время? От чего бежал? И куда пришел впоследствии?

– Я шел прочь. Бежал прочь. А когда бежишь от чего-то, невозможно куда-то прийти, в истинном значении этого понятия. Кроме как в тупик. Да... я в тупике. Освободи меня. Прошу, выпусти отсюда.

– Прости, не могу. Постой-ка... – Семайлин смотрел куда-то за спину Сероглаза. – Оглянись. Только медленно и спокойно... чтобы не спугнуть.

Магнус последовал его совету и увидел в некотором отдалении женщину в изорванном синем платье. Ее длинные волосы подхватывал и трепал ветер, а лицо не выражало эмоций. Агрейна... Сколько раз она ему еще сегодня будет являться?!

– Лишь один, – прочитав его мысли, пообещал Семайлин. – Гляди...

Агрейна держала в руках перед собой истекающее кровью и бьющееся в руках сердце, а в груди ее зияла страшная рваная рана. Вокруг любимой Сероглаза собралось около дюжины ворон. Птицы прыгали по земле, каркая и требуя еды, а женщина время от времени равнодушно отрывала ногтями от своего сердца маленькие кровавые кусочки и швыряла их птицам. Те дрались за каждую порцию лакомства, сплетаясь в клубки из перьев, хвостов и клювов. Сердце всякий раз излечивало раны, с тем лишь, чтобы в следующий миг от него вновь оторвали кусочек.

– Стая Бансротовой Дюжины, – прокомментировал Черный Патриарх. – Птицы Ненависти-к-самому-себе. Они...

– Можешь не объяснять, что они делают. Я и сам понял. Лучше скажи, зачем ты меня пытаешь? Неужели не можешь просто убить, и дело с концом? Я покушался на твою жизнь и не справился. Поделом мне. Чего ты медлишь? Зачем вся эта игра? Я слаб, я мерзок, я стыжусь собственных поступков, муки совести раздирают меня на куски, я недостоин жить. Избавь меня от всего этого. Прошу тебя...

– Ты прав во многом, Черный Арлекин. И даже в том, что ты слаб. Но знаешь, как показывает мой большой опыт в мире живых и стране Смерти, выживает и продолжает бороться, несмотря ни на что, отнюдь не сильнейший, а тот, кому есть ради чего жить. Я же вижу тебя насквозь сейчас. Мы у тебя в сознании, помнишь? Смысл твоей жизни даже сейчас не дает тебе опустить руки, когда ты знаешь, что все было зря, что тебе меня не убить, что ты не выберешься из Умбрельштада и не вернешься к ней. И даже в эти самые мгновения этот голос зовет тебя, и лишь он вздымает в тебе все твое существо – на очередную дорогу, на борьбу... Оглянись... Все снова изменилось...

Пока Черный Патриарх говорил, они действительно оказались в ином месте. Не было больше мертвых равнин с рядами вдов, холмами из тел детей и любимой женщины, скармливающей свое сердце ворóнам. Была лишь она – любимая женщина. Агрейна стояла на стене замка. Был вечер, и дул холодный ветер. На ее плечи был наброшен подбитый мехом плащ. Сероглаз понял, что всего мгновение назад она высматривала его на дороге, ведущей к замку. Сейчас же она глядела на фигуру в черном плаще. Человек, стоящий спиной к незримым наблюдателям, держал в руках неподвижное мужское тело, и Магнус, не испытав при этом никаких эмоций, узнал в покойнике себя.

– Я принес тебе кое-кого, – сказал незнакомец, и Сероглаз узнал голос Деккера. – Сама решай, что с ним делать, но я бы посоветовал тебе его просто похоронить...

Он положил мертвое тело к ногам Агрейны, после чего взмахнул руками и исчез в черном вихре. Леди осталась наедине с мертвым возлюбленным. Несколько мгновений она не мигая глядела на его безжизненное лицо, после чего отвернулась, подошла к ограждению башни, вскарабкалась на зубец. В последний миг она оглянулась, глубоко вздохнула, точно с облегчением, и шагнула вниз со стены.

Сероглаз зажмурился.

– Почему все так? – спросил он. – Почему она это сделала?

– Ты все и так понимаешь, мой дорогой ученик. Иначе, отчего у каждой скорбящей вдовы было ее лицо? Отчего твоя душа именно в ее облике скармливала птицам свое сердце?

Деккер запер свою душу на множество ключей. Ты неосознанно проделал то же самое. Но если ключами к его душе является каждый из вас, Ступивших за край, в которых он вложил часть себя, и чтобы понять ее, нужно понять каждого из вас, то замóк с тебя спадет, лишь если применить один-единственный ключик. И это главный вопрос. Мне не нужно всех этих дешевых, не стоящих ни секунды, ни вздоха, ни удара сердца вопросов о причинах твоих поступков, уверений в твоем раскаянии и прочей бессмысленной ерунды. Главный вопрос стоит так: «Смог бы ты просто вернуться? Смог бы жить , вернувшись?»