Кирилл Шатилов - Торлон

Уил повертел шлем. Ни вмятин, ни царапин. Только вязь по ободку да филигранная резьба с обоих боков и на затылке в виде развевающихся на ветру перьев. Сам череп, насколько позволяла видеть кольчуга, тоже был цел и невредим. Зато при более внимательном осмотре кольчуги с левой стороны груди открылась едва заметная прореха: что-то со страшной силой разорвало несколько соседних колец. Удар скорее колющий, чем рубящий. Очевидно, беднягу закололи копьем. Или пронзили мечом. Быть может, тем самым, что торчал сейчас из земли и смущал взгляд Уила богатством инкрустированной каменьями рукояти.

Некоторое время Уил даже не мог заставить себя притронуться к ней, так заворожили его мерцающие внутренним светом изумруды и рубины. Или то, что казалось изумрудами и рубинами, поскольку окончательно запутавшийся мозг Уила отказывался что-либо принимать на веру. Тем более что подобного размера изумрудов и рубинов ему не приходилось видеть никогда.

Изумрудами была выложена левая сторона рукояти, рубинами — правая. Заканчивалась рукоять шаром из слоновой кости, который держала в когтях напряженная птичья лапа. Две орлиные головы с открытыми клювами, обращенные в противоположные стороны в том месте, где рукоять меча граничила с клинком, сверкали позолотой. Клинок имел в длину не больше локтя и был обоюдоострым. Вместо обычного острия Уил увидел странное раздвоение, делавшее клинок похожим на змеиное жало. Посередине лезвия с одной и с другой стороны тянулась такая же вязь, что и на шлеме. Уил взвесил меч в руке и ощутил внезапный прилив уверенности. Как бы ни мучил голод, теперь он достаточно вооружен, чтобы оказать сопротивление любому и при первой же возможности успешно поохотиться. Было бы на кого.

Он даже заглянул через пустые глазницы внутрь черепа, ожидая увидеть копошащихся в нем червей, какие всегда заводятся в трупе, стоит тому пролежать на земле больше двух дней. Уил слишком хорошо помнил тот страшный год, когда ему с семьей пришлось скитаться по деревням, в которых норманны перебили всех жителей. Некому было убирать с улиц мертвых, и они гнили прямо между домами и на дорогах, вонючие и облепленные мухами и червями. Сейчас у него засосало под ложечкой, и он подумал, что, если б обнаружил в скелете какую-нибудь живность, наверняка бы не побрезговал, как тогда, и съел.

Череп был идеально чист. Если черви в нем когда-нибудь и жили, то давно сделали свое дело и уползли.

Уил расстелил на земле плед и стал складывать в него новые трофеи. Шлем мог пригодиться на случай нового дождя. Кольчуга едва ли, однако он решил для верности прихватить и ее. Если посчастливится выбраться из этого леса, кто знает, что ждет его дальше? Раз уж решил бороться за жизнь, нужно быть готовым ко всему. Подумав, не без труда стянул со скелета кольчугу. Она оказалась настолько тонкой, что он легко скомкал ее и положил внутрь шлема. Железные перчатки и щитки на ноги брать не имело смысла — они были слишком тяжелыми и бесполезными. Другое дело — меч. Уил огляделся в поисках ножен. Ни коня, ни седла, ни ножен, ни щита. Кто же приволок сюда этого несчастного?

Уил вышел из положения, обвязав концы пледа вокруг лезвия, после чего закинул меч на плечо, крепко взявшись за драгоценную рукоять. Бросил последний взгляд на развалившийся под деревом скелет. Развалившегося в прямом смысле слова, поскольку в результате снятия кольчуги у него оторвались обе руки и вывалилось несколько ребер.

Уилу всегда хотелось иметь собственный череп. Черепа были у всех монахов, обитавших в Уинчестерском монастыре, а некоторые из божьих братьев во время служб даже носили их привязанными к поясу. Считалось, что это мощи почивших в святости праведников, с которыми монахам предписывалось советоваться в часы раздумий и сомнений. Уилу же казалось, что монахи просто кичатся своими реликвиями и не испытывают от обладания ими ничего, кроме гордыни всевластия.

Вздохнув, он наклонился и поднял череп за костяную перемычку между глазными впадинами. Нижняя челюсть безвольно болталась и лязгала желтыми зубами. Откуда же ты прибыл, храбрый рыцарь, чтобы столь бесславно закончить свои дни здесь, в этом пересохшем болоте?

Уил сам удивился своей догадке. А ведь действительно очень похоже на выжженное солнцем болото, деревья в котором сначала сгнили, а потом высохли, превратившись в труху. Он вспомнил, как радостно занималась эта труха пламенем, и его передернуло. Нельзя больше терять драгоценное время, пора в путь!