Пол Макоули: Перечисли мертвых

Но что-то все же осталось.

Я купил ватрушку в еврейской круглосуточной пекарне и, отойдя к обочине, стал есть. И, разумеется, наблюдать. Уличные фонари зажглись, небо постепенно темнело. Холод пробирался под одежду, и я пожалел, что не взял еще и кофе.

Откуда-то налетел слабый запах пудры и «Арпедж»; даже не оборачиваясь, я понял, что пришла она.

Дух миссис Стоукс показался на удивление сдержанным, можно сказать, спокойным. Впрочем, судя по нашей короткой встрече еще при ее жизни, ничего другого я не ожидал. Мало того, рассчитывал именно на это. Она знала, что уже мертва, хотя, как большинство призраков, не помнила момента смерти. Восстановив в памяти присланный снимок, я посчитал это актом милосердия.

Когда машин на улице стало меньше, — она считала, что мчащиеся автомобили ужасно ее отвлекают, будто каждому предстояло унести ее в рай, — я зашагал вдоль Боллз Понд Роуд. Она держалась за моей спиной и не переставая говорила об Эмме. Думаю, несчастная слилась или сплавилась с тем существом, которое цеплялось за ее плечо, когда она пришла в мой дом.

— Я увижу свою Эмму. Снова увижу, — повторила она.

— Обязательно. Так и будет.

Я мог бы убрать призрак с плеча миссис Стоукс еще тогда, во время первой встречи. Она лишилась бы своей одержимости и просто ушла бы навсегда. С большинством своих клиентов я так и поступил бы, но уж очень нуждался в деньгах на этот раз. Что же, иногда отсутствие моральных принципов тоже имеет свои преимущества, иначе я никогда не узнал бы, что это за создания — так называемый Роберт Саммерс и человек, им управляющий, — а когда спохватился бы, понял, что безнадежно опоздал. И без того остановить их будет нелегко.

Я пытался объяснить это призраку, но тот счастливо щебетал, что все неважно, главное — увидеть дочь.

— Знаю, что я должна предпринять, и готова пойти на все ради моей Эммы. Я смогу, смогу, вот увидите. И приведу ее в объятья Иисуса, мистер Карлайл. Я найду путь клону Господню.

И внезапно добавила:

— Как странно все выглядит! Что-то яркое, даже блестящее, остальное — совсем темное. Когда-то у меня был такой телевизор. Штука, которая отвечала за цвет, сломалась. Все было либо белым, либо темным. Пришлось отнести его в магазин, а они еще не желали ничего делать, хотя я была в своем праве! Такой скандал разгорелся! А как это выглядит на ваш взгляд, мистер Карлайл? Так же?

— Иногда.

— Неудивительно, что вы так живете. Теперь я знаю, почему у вас нет электричества. По-моему, я его вижу. Каждая машина — это пунктирная путаница электропроводов, как волоски в лампе.

Нет, она не совсем понимала. И казалась гораздо моложе. Скорее всего, приняла облик дочери, какой ее запомнила, но я не смел оглянуться, чтобы в этом удостовериться.

Большой черный «БМВ» был припаркован на двойных желтых линиях Эссекс Роуд, у лестницы, ведущей на второй этаж многоквартирного дома. Двигатель работал на малых оборотах: белое облако газов вырывалась из-под багажника. Но я не видел, кто сидел внутри, поскольку окна были тонированы.

Миссис Стоукс ощущала, что Эммы в машине нет. Я едва не отстал от нее, когда она взлетела по ступенькам к квартире Саммерса, ловкая и гибкая, словно молоденькая девушка. Я, пыхтя, взбирался следом, но так и не смог задержать ее. Хорошо еще, что бесчисленные граффити отвлекали внимание женщины. На верхней площадке стояли те двое, что угрожали мне на Спитлфилдзском рынке. Что же, ничего удивительного.

— Вам здесь не место, — резко бросил светловолосый. — Катись отсюда, дедушка.

Его наглость была лишь маской. Я обонял его страх. Духи, остроугольные черные тельца, сгрудились вокруг его головы, яростно каркая.

— У меня дело к вашему хозяину, — сообщил я. — Насколько мне известно, он сейчас в квартире Роберта Саммерса. Посторонитесь.

Я, естественно, боялся, но одновременно был исполнен решимости во что бы то ни стало пройти испытание. Похоже, одержимость миссис Стоукс передалась и мне.

Светловолосый поднял руку. На ней была черная кожаная перчатка.

Я нажал на защелку трости. Она распалась, обнажив короткое обоюдоострое лезвие. Светловолосый испустил хриплое подобие смеха, больше походившего на лай, и отступил.

— Да кем ты себя воображаешь? Зорро? Убери это, иначе тебе не поздоровится.

— Прочь с дороги!

— Врежь ему, — велел он напарнику, сунув руку в карман плаща. Я сразу понял, что у коротышки револьвер, но он не хотел пускать его в ход, опасаясь привлечь внимание.