Бернхард Хеннен - Во власти девантара

— Да, соединись с ним и иди ко мне. Душа с твоим голосом, в этом теле — вот что нужно мне нынче ночью. Иди ко мне, Нурамон!

Эльф помедлил. Но разве сегодня не день чудес? Его призвали на эльфийскую охоту. Королева поведала ему свое предсказание. С ним говорили деревья.

Он собрался с духом, вышел из тени липы и поднялся по лестнице на террасу, где его ждала Нороэлль. Сначала он хотел держаться на расстоянии, как поступал всегда. Он ни в коем случае не хотел коснуться ее. Но она была так соблазнительна, как никогда прежде. Ветер трепал ее платье и длинные волосы. Она молча улыбнулась и склонила голову.

— Я слышала, что сделала королева. Ты даже представить себе не можешь, как я счастлива.

— И не можешь скрыть от меня своего счастья.

— Я всегда говорила, что однажды все разглядят твою истинную сущность. Я знала это. О, Нурамон! — Она повернула ладони, словно хотела протянуть к нему руки, однако застыла.

Нурамон преодолел свою робость и схватил ее за руки.

Нороэлль опустила глаза, словно желала удостовериться, что его руки действительно коснулись ее. У нее перехватило дух.

Он нежно поцеловал ее в щеку, и она со стоном выдохнула. Когда его губы медленно приблизились к ее рту, она задрожала. А когда губы их соприкоснулись, Нурамон почувствовал, как напряжение Нороэлль спадает, и она отвечает на его поцелуй. Затем она крепко обняла его и прошептала:

— В самый подходящий момент, Нурамон. И тем не менее я так удивлена.

Они долго смотрели друг на друга, и Нурамону стало казаться, что так было всегда.

Через некоторое время Нороэлль попросила:

— Расскажи мне, что произошло сегодня вечером.

Нурамон рассказал ей, как все случилось, не забыл упомянуть и завуалированный комплимент королевы в ее адрес. Особенно же, казалось, Нороэлль тронуло его сходство с Гаомее и предсказание оракула. Закончил Нурамон словами:

— Я чувствую изменения. Королева разожгла огонь, который должен теперь гореть. Я все тот же, что и прежде, однако могу наконец действовать.

— Ты поэтому только теперь смог прикоснуться ко мне?

— Раньше я боялся. А когда я боюсь, то совершаю глупые поступки. Я боялся, что ты отринешь меня; я боялся, что ты выберешь меня. Я был словно не в ладу с самим собой.

— Ты и Фародин, вы особенные. Сегодня у озера мне еще казалось, что ты никогда не приблизишься ко мне, что Фародин ни на миг не приоткроет передо мной свою душу. А этой ночью вы оба изменились.

— Вот только Фародин оказался проворнее.

— Это несправедливо, Нурамон… Только потому, что он первым нашел дорогу ко мне? Должна ли я наказать тебя за то, что к тебе приходила королева? Нет! Одна ночь для меня — это всего лишь миг, и поскольку вы оба пришли ко мне этой ночью, то вы пришли одновременно. Ты рассматриваешь время как нечто очень ограниченное, Нурамон.

— Разве это странно? Если я пойду по пути моих предков, то каждое мгновение, которое мне остается, является для меня драгоценным.

— Ты не пойдешь этим путем. Ты будешь жить долго и уйдешь в лунный свет.

Нурамон посмотрел на луну.

— Удивительно: луна, которую я люблю так сильно, на протяжении столь долгого времени ускользает от меня. — Он помолчал, думая обо всех тех историях, которые слышал о луне. Его бабушка рассказывала о луне в человеческих землях. — Ты знала, что в мире Мандреда луна изменяет форму?

— Нет, я никогда не слышала об этом.

— Она гораздо меньше нашей. И дни проходят, она уменьшается, ночь за ночью постепенно превращаясь в серп, пока не исчезнет совсем. А потом постепенно снова вырастает до полного размера.

— Звучит волшебно. Я мало знаю о Другом мире. Благодаря своим родителям я выучила несколько языков. Но в принципе о мире людей я ничего не знаю. Интересно, какая магия там работает? Могут ли эльфы уйти в лунный свет из мира людей? Что произойдет, если они умрут там?

— Это такие вопросы, на которые могут ответить только мудрецы.

— А ты как думаешь, Нурамон?

— Я думаю, что магия, действующая там, сродни нашей. Я думаю, что эльф может уйти в лунный свет из человеческих земель. Просто луна там дальше. Это гораздо более долгий путь. И если эльф умрет в царстве людей, то это ничем не будет отличаться от того, если бы эльф закончил свою жизнь здесь. Потому что смерть не разнится по месту. — Он посмотрел на нее и увидел на лице ее печать беспокойства. — Ты боишься за наши жизни.

— Эльфийская охота отправляется в мир людей. Помнишь ли ты, чтобы эльф когда-либо умирал там, а потом возрождался здесь?