Андрей Морголь - Арсенал эволюции [= Онкоген]

— И не говори, — восхищенно протянул Шаман и молниеносным движением вырубил стражника. — Прошу.

Сашка пропустил меня вперед. Очень любезно с его стороны, особенно учитывая, что меня снаружи встречали двое стражников, крайне удивленных таким бестактным обращением с коллегой. Увидев заключенного вместо генерала, бравые ребята начали соображать, в чем тут дело, но я им помешал додумать думу до конца. Прямым ударом ноги зарядил в живот ближнему вояке, присел под свистнувшей над головой саблей другого и провел подсечку. Тело стражника рухнуло, я вскочил, чтобы добить его, но меня опередил Шаман. Мой друг в стиле заправского футболиста пнул голову лежащего бойца — как говорится у спортсменов, не на силу, а на точность. Вояка отрубился. Его сослуживец, которого я ударил в живот, уже валялся без сознания. И когда Шаман все успел? Впоследствии оказалось, что он даже нашел время обчистить карманы всех пострадавших на предмет финансов и материальных ценностей, за что мне лично было крайне стыдно. Нет, не за то что у меня такой невоспитанный друг, а за то, что сам не догадался провернуть это первым.

В конце коридора настежь распахнутыми створками маячило узкое оконце. Прикинув расположение самого здания и примерную схему его помещений, выяснили, что этот проем ведет на противоположную от оживленной улицы сторону. Мы с Сашкой быстро переглянулись. Шаман, судя по виду, тоже считал вариант выхода через главный ход не самым удачным, и поэтому альтернативный путь эвакуации из окна рассматривал как наиболее приемлемый. Пару секунд спустя мы уже осматривали внутренний дворик: небольшой, с чуть приоткрытыми воротами напротив и, самое главное, абсолютно безлюдный. Бесшумно десантироваться со второго этажа проблемой не было, пересечь дворик и незаметно ретироваться — тоже.

Петляя кривыми улочками, мы, наконец, очутились на сравнительно широком проспекте, по брусчатке которого нас катали с утра. Еще через пару минут мы со стороны фасада подходили к зданию тюрьмы, из которой только что сбежали. В здании напротив довольно удачно располагалось некое подобие кафетерия, из него весьма удобно можно было наблюдать за входом в соседнее гостеприимное заведение. Близился вечер, но кабак пока пустовал, и мы без проблем заняли место у окна. Осталось дождаться, когда же начнется заварушка напротив, а она непременно должна была стартовать с минуты на минуту, едва очнется кто-нибудь из тех, кому сегодня черный кот перебежал дорогу, подставив под наши тумаки. Девчушка-официантка очень торопилась обслужить редких в этот час гостей, да и повар, судя по начавшейся в кухне за стеной симфонии гремящих кастрюль, тоже старался на славу, но плотно перекусить мы так и не успели. Началось!

Сперва с грохотом распахнулась тяжелая входная дверь, и с дикими воплями из недр тюрьмы вылетели двое стражников. Они кубарем разлетелись в разные стороны, затем вскочили на ноги и, даже не удосужившись смахнуть с себя пыль, рванули прочь, озабоченно вылупив глаза. Следом вышел багровый Важимир-Осао, почесывая шишку на затылке, за ним семенила свита из перепуганной до икоты стражи. Генерал принялся раздавать распоряжения прямо на улице, размахивая своими огромными лапами. Подчиненные только успевали пригибаться, чтобы сохранить голову на плечах. Получив задания, стражники тут же кидались их исполнять, и толпа вокруг здоровяка стремительно редела. Не прошло и пяти минут, как наш знакомый остался в одиночестве, со вздохом осмотрелся и тихонько побрел восвояси, тяжело схватившись за голову.

Отставать нам было нельзя, хотя официантка уже накрыла поляну. Давясь слюной, мы быстренько набили рты чем только возможно, вооружились добавкой в виде шницелей с окороками и ринулись вслед. Шаман лишь напоследок бросил горсть монет на стол.

От генерала мы поначалу старались держаться на солидной дистанции из-за того, что боялись привлечь его внимание громогласным чавканьем, но после убедились, что Важимир-Осао слишком погружен в собственные мысли, чтобы замечать кого-либо вокруг. Автопилот вывел здоровяка на просторную людную улицу, обрамленную солидными домами в три-четыре этажа. Вывески на этих зданиях предлагали народу отведать изысканных кушаний, модно постричься, накупить разнообразного хлама, за полчаса оформить собственный портрет, а также переночевать просто так или в компании милых и не очень дам. Далеко в конце улицы высилось несколько мощных серых башен, образуя массивную крепость.