Олег Бубела - Беглец

Конец фразы заглушил дружный хохот толпы. Подождав, пока смущенный мужик скроется за спинами других, а люди на улице немного притихнут, я продолжил и поднял еще несколько травинок:

— Вот эта вызывает у человека слепоту, — я бросил травку под ноги. — Вот эта вся вызывает горечь во рту, так как является сорной травой, а не лекарственной, — я бросил под ноги большую половину пучка. — А вот эта... — взял я два листика и замолчал, делая вид, что глубоко задумался.

В толпе раздались крики:

— Ну что там?

Но я обратился к Искиму:

— Ты упоминал, что твой сын тоже недавно заболел, это так?

— Да, Сивашка наш тоже два года назад свалился с горячкой...

— А Яжина приходила его лечить? — продолжил я.

— Ну, да...

— И принесла точно такой же пучок травы?

— Да, приносила. Мы сделали отвар и поили мальчика, только он все равно не выздоровел, а к ночи и вовсе дышать перестал, — рассказывал Иским, не понимая, куда я клоню.

— Все дело в том, — поднял я два листика повыше, — что эта травка у здорового человека вызывает помутнение сознания и разные видения, а у детей — глубокий сон, а потом смерть!

Я бросил траву на землю. Иским проводил ее недоумевающим взглядом, а затем на его лице начало проступать понимание и гнев. Он побагровел и вонзил взгляд в Яжину, которая под ним съежилась и стала отходить назад.

— Это что же, я сам... своими руками отравил сына?! — проревел Иским и бросился на бабку.

Та попыталась убежать, но врезалась в стоящих людей и в который раз опрокинулась на землю. Подбежавший Иским начал её бить ногами, руками, швыряя как мешок с картошкой. Что-то хрустнуло, бабка издала сдавленный стон, слабо закрываясь руками от побоев. Толпа все еще не пришла в себя от шока и стояла молча, но затем все же кто-то очнулся, подбежал к старосте, попытался оттащить его, но тот сопротивлялся, в яростном безумии колотя обманщицу. Наконец трое здоровых мужиков сумели оттащить его от тела незадачливой знахарки, но было уже поздно. Бабка невидящими глазами смотрела в небо, а изо рта вытекала кровь, голова её была повернута под неестественным углом... Яжина была мертва.

Страсти понемногу стихали, Иским приходил в себя, глядя на труп бабки, а я решил взять дело в свои руки и громко сказал:

— Вот и все! Обманщица, наживавшаяся на вашем горе, наказана. Теперь вам следует поискать себе другую знахарку в соседних деревнях. Не может быть, чтобы ни одна не согласилась поехать к вам. В крайнем случае, вам нужно отдать нескольких своих девок, что посмышленее, в ученицы, а там через несколько лет...

— А ты не можешь остаться у нас? — робко спросили у меня, но я выкрутился, сумев найти весомый аргумент:

— Нет, я у вас не могу остаться. Я ведь королевский лекарь, возвращаюсь в столицу из эльфийского леса, где обучался знахарству эльфов. Поэтому задерживаться не имею права, ведь Фариам Справедливый будет очень мной недоволен.

Вся толпа посмотрела на меня уже с восторгом и легким страхом. Еще бы! Ведь для них я стал теперь не просто важной шишкой, а вознесся на недосягаемые высоты. Поэтому я не стал ждать, пока они придут в себя, а подхватив Искима, пошел в дом, мимоходом показав на труп и обронив:

— Уберите это...

Несколько парней тут же бросились выполнять мою просьбу. Зайдя в дом, я отодвинул в сторону хозяйку и усадил Искима на лавку.

— Сколько же лет у вас жила эта шарлатанка? — спросил я мужика, присаживаясь рядом.

— Три года, — безжизненно ответил Иским, смотря в одну точку.

— И что, никто ничего не заподозрил? — с сомнением спросил я.

— Нет.

— А почему вы вообще позволили Яжине заниматься у вас знахарством? Что, неужели нельзя было найти никого поприличнее?

Я просто не понимал, как можно три года терпеть у себя шарлатанку и ничего не пытаться предпринять.

— После того, как умерла наша Владна, мы все сильно переживали, что деревня осталась без знахарки. Уже хотели было ехать в город, как тут объявилась эта... эта...

Выяснив все, что мне нужно, я развернул к себе Искима и, пристально глядя ему в глаза, четко и коротко сказал:

— Не ты убил своего сына, а та, кто обманула тебя. Ты наказал обманщицу, поэтому больше не кори себя, иначе мнимая вина может сожрать тебя изнутри! Понял?

— Понял, — сдавленно произнес хозяин, выходя из своего потерянного состояния.

— Ну а сейчас иди и побудь с дочкой, покорми её и больше не вспоминай о прошлом! — приказал ему я.

Иским заторможено поднялся и на автомате пошел в другую комнату, провожаемый хозяйкой, но на пороге вдруг обернулся и сказал только одно слово: