Энн МакКефри: Спасательная экспедиция

В следующие две недели, пока «Амхерст» проходил облако, направляясь к системе Ракбата, офицер-исследователь тщательно изучала отчеты и материалы по третьей планете системы. Сперва она попросила разрешения поместить сеть с образцами в пустой грузовой отсек, отстыковать его от корабля и использовать аппаратуру для удаленного мониторинга.

Затем вместе с рабочей группой она принялась изучать сеть и отдельные попавшие в нее фрагменты, заслуживающие внимания. Грузовой отсек уже был разделен на более мелкие секции. Температура там стояла на отметке – 270 градусов по Цельсию, или 3 градуса по абсолютной шкале. Снова оказавшись на борту «Амхерста», Ни Моргана включила мониторы и начала один из своих легендарных сорокачасовых дней.

– У меня тут целая куча грязного льда, – такими были ее первые слова четыре дня спустя, после того как она немного поспала и заново проверила все данные. – В большинстве случаев лед содержит легко поддающиеся опознанию включения, обломки камня или металла, но... – тут она выдержала долгую паузу, – я обнаружила также неизвестные мне частицы, с которыми я прежде не сталкивалась. Поскольку офицер-исследователь имела пять научных степеней по различным дисциплинам и побывала уже на трех-четырех десятках чужих планет, это заявление прозвучало весьма интригующе.

– Но прежде чем кто-либо начнет строить необоснованные предположения, должна сказать, что никаких следов искусственного аппарата обнаружено не было.

На следующее утро она снова принялась за дело, разгребая и изучая разнообразнейшие объекты. Капитан Фарго тем временем рассмотрела и одобрила предварительный план полета лейтенанта Бендена, а сам Росс продолжал штудировать отчет ГРИО и два загадочных сообщения, которые были единственными известиями с колонизированной планеты.

– Если это форма жизни, – докладывала Ни Моргана на еженедельном совете офицеров, – то время ее реакции слишком велико. Я заметила несколько аномалий как в сверхпроводимости, так и в криохимии объекта, и хочу поделиться своими наблюдениями с вами. Я начну серию тестов, постепенно нагревая самые многообещающие образцы, и мы посмотрим, что из этого получится.

На следующей неделе она доложила:

– При минус двухстах градусов по Цельсию некоторые крупные частицы начинают двигаться относительно других, однако является ли это результатом структурных аномалий или же реакцией на повышение температуры, я пока еще сказать не могу.

– Не забывайте, лейтенант, – сурово проговорила капитан, – что произошло на «Риме»!

– Мэм, я всегда помню об этом!

Легендарное таяние «Рима», результат того, что тамошний офицер-исследователь принес на борт организм, питавшийся металлом, был примером, который вколачивали в голову каждому офицеру-ученому: прежде всего – осторожность!

Спустя неделю Ни Моргана, казалось, просто сияла от восторга:

– Капитан, в самых крупных образцах, полученных из облака, действительно присутствует некая форма жизни. Яйцеобразные образования с чрезвычайно прочной скорлупой; внутри них содержится какая-то жидкость, возможно, гелий. Они очень странные, но я уверена, что это не объекты искусственного происхождения. На этой неделе я разогрею один такой объект.

Капитан назидательно подняла указательный палец.

– Помни о «Риме»! – снова повторила она.

– Мэм, даже ситуация на «Риме» возникла не за один день.

Капитан, собиравшаяся было покинуть конференц-зал, остановилась и с удивлением воззрилась на Ни Моргану:

– Лейтенант, вы сознательно искажаете цитату?..

– Мистер Бенден!

Голос офицера-исследователя, внезапно раздавшийся из передатчика прямо над ухом Росса Бендена, заставил его подпрыгнуть.

– Мэм?..

– Спуститесь в лабораторию, мистер!

Бенден натянул комбинезон, быстро сунул ноги в ботинки и побежал на вызов. По корабельному времени стояла глухая ночь, и даже в Пятом шлюзе никого не было. Выбрав подходящую гравитационную шахту, он спрыгнул вниз, выскочил на нужном уровне, влетел в лабораторию – и едва не сбил с ног лейтенанта Ни Моргану. Она указала ему на экран монитора.

– Черт возьми, что, во имя всех святых, это такое?? – выдохнул Росс, уставившись на розовато-серую и тошнотворно-желтую массу, которая, истекая слизью, извивалась на экране. На самом деле эта масса находилась в десяти километрах от «Амхерста», но Росс Бенден вполне мог понять, почему никто не пытается приблизиться к экрану.