Кирилл Шатилов - Торлон. Война разгорается

Пенни молчала. Сима протянул руку и через грубую ткань рубахи потрогал ее маленькую, но крепкую грудь. Пенни продолжала молчать. У нее были светлые волосы, забавный курносый нос с веснушками, большие голубые глаза, выразительные брови, в одном месте не то выщипанные, не то пересеченные старым шрамиком, подбородок с ямочкой и какой-то чересчур, как показалось Симе, невинный рот, маленький, с поджатыми губками. Кукла и есть кукла. Первое впечатление никогда не было у него ошибочным. А еще у куклы была, как говорится в таких случаях, белоснежная кожа, на которой прелестно выделялся румянец. Совсем не похожа на сверстниц — детей фолдитов. Тех не загонишь с улицы, и у них от солнца кожа словно грязноватая. Даже зимой.

— Сколько тебе зим?

Он тронул пальцем ее губы, предполагая, что, если она ответит, это будет похоже на поцелуй.

— Не считала.

Она не отвернулась, но и поцелуя не получилось.

— Тринадцать? — предположил он со слов старухи, оттянул верхнюю губу и посмотрел на довольно ровные и тоже белые зубы.

— Тринадцать, — согласилась Пенни.

— Мы готовы, — сказал, приоткрыв дверь, один из братьев.

— Зайди-ка.

Сима был вынужден оставить связанную девочку в покое и выпрямился. Перед ним стоял Бриан, младший. Точная копия отца, снова промелькнуло в голове невольное сравнение. Только когда тому было зим двадцать пять или тридцать. Ростом, пожалуй, даже повыше будет и тоже не сутулится. Такого бы неплохо к себе притянуть, чтобы если что… Старшему-то уже хорошо за сорок, если не все пятьдесят. Такого не перевоспитать. Вот и сейчас он наверняка не хотел в избу возвращаться, где труп старухи, бывшей их соседки, лежит. Младшего послал.

— Мы тут с отцом твоим говорили, — начал Сима, продолжая присматриваться к статной фигуре Бриана. — Я, понимаешь ли, друзей своих разыскиваю. Может, думаю, они через вас ненароком проходили? Трое мужчин и две женщины. Не видал?

Парень неожиданно задумался. Сима сразу предположил, что тот кого-то видел, но сейчас решает, стоит ли поступать по примеру отца и все выкладывать этому странному незнакомцу. Бриан бросил взгляд на Пенни.

— Ну так видел?

— Четверых, — кивнул юный богатырь. — Или пятерых. Точно не скажу.

— И давно?

— Так, кажись, вчера видел. Где-то днем, наверное. Мы еще дрова кололи.

— Под дождем?

— Что «под дождем»?

— Дрова под дождем кололи?

— Нет, зачем под дождем? Под навесом. Пожалуй, что да.

— Что «да»?

— Пятеро их было.

— Понятно. Что говорили?

— А ничего не говорили. Мимо шли. Не здешние, видать. Я их не знаю. Ангус их окликнул, они поздоровались и дальше пошли.

— А отец твой что?

— А что отец? Он дрова не колет.

— Он их не узнал? — Сима чувствовал, что попал на простачка, и очень хотел выведать, не обманул ли его тауд.

— Может, и узнал бы, если бы видел. Я же говорю: мимо они прошли. Люди как люди.

— Вооруженные?

— Кажись, да. Вооруженные. А невооруженным кто ж к нам сюда забредет? Не заметил, но, наверное, вооруженные. А что надо-то?

— Да нет, ничего. Я одного человека разыскиваю…

— Нет, их точно пятеро было, не один, — нахмурился Бриан.

Сима мысленно махнул рукой. Такой соврать не соврет, но и — толку от него мало. Осмотрелся. Взять в избе было ровным счетом нечего. Старуха не шевелилась. Темная лужа вокруг ее головы больше не росла.

— Пожрать в дорогу захватили?

— Ангус собирает. Я пришел сказать…

— Ты уже сказал. Я понял. Поторопи отца, чтобы он мне ботинки притащил. — Сима заметил в окно торопливо приближающуюся фигуру. — Нет, не нужно. Лучше подними девчонку и перенеси в телегу.

В дверях отец и сын с голубоглазой ношей обменялись понимающими взглядами, укрывшимися от внимания Симы, который в это время размышлял над злосчастной кастрюлей, но так и не решился забрать ее с собой.

— Вот, примерьте. — Каур поставил на порог не слишком новые, но вполне сносные сапоги на деревянной подошве. — От жены остались. У нее нога большая была.

«Он хочет сказать, что заметил один из моих недостатков», — усмехнулся про себя Сима. Действительно, размеры некоторых частей его тела оставляли желать лучшего. К счастью, судить о других недостатках никто из мужчин не мог, потому что мыться в общественных местах Сима избегал, а женщины… те, кто видел, уже ничего никому не скажут.

Старик оказался прав: сапоги подошли.

— А носков не было?

— А ваши что, не высохли еще?

Он и забыл, что бросил их на печь сохнуть, когда вошел. Придирчиво потрогал. Нет, уже почти сухие. Вот что значит горячая печка!