Вячеслав Седов - Наследие. Печать Бездны часть 2

- Гомункулус... - только и смог выговорить ошарашенный чернокнижник.

- Да, только какого-то неизвестного типа. И, согласитесь, очень высокого уровня, если мог спокойно размножаться с кем угодно, не теряя своих способностей.

Сняв очки, архимаг потер переносицу и тихо добавил:

- Вы стоите на границе жесточайших тайн магов всего Материка...

- Я готов к этому! - с чувством ответил Даэмас, - И начнем мы распутывать этот клубок со значения белого пламени во всем этом деле! Что скажете?

- Кажется, я знаю к кому вы обратитесь. Надеюсь, мэтр Зойт Даэран не откажет нам в помощи. Кстати, попросите его заодно выслать то, что есть в записях ларонийских эскулапов о квирах.

- А зачем сейчас кому-то вести такие записи? Признаться, не понимаю. Большинство квиров перебили во время эпохи Сокрушения Идолов.

Председатель совета гильдии снисходительно улыбнулся и почти шепотом произнес:

- А как вы думаете, кем является их дражайший император? Один из последних, но, тем не менее, квир.

- Проклятье! Вот, что называется, слона то я и не приметил! - раздосадовано хлопнул ладонью по столу чернокнижник.

Оба рассмеялись, но не сказать, что для них этот смех был смехом облегчения...

* * *

Today I woke to the rain of blood A rain of blood*

По коридору с высоким потолком и холодными каменными стенами, украшенными барельефами, широкими шагами шел коннетабль Ларона. Эльф отмахнул длинный фиолетовый плащ и хмурился, бряцая при каждом шаге крупными золотыми шпорами и широким полуторным мечом у пояса.

Остановившись у двустворчатых дверей в покои, он некоторое время размышлял, уставившись на мыски собственных ботфорт. Наконец, тряхнув шевелюрой натертых специальным составом белых волос, толкнул обеими руками двери.

Бросив косой взгляд на огромное овальное ложе у южной стены, коннетабль нисколько не стараясь приглушить скрежет и лязг петель, бесцеремонно закрыл за собой двери и, ежась, прошел к камину. Усевшись поудобней в глубокое кресло с гербами дома Ларонидов, он взял с небольшого столика фужер и початую бутылку вина.

- Пятьдесят тысяч золотых крон, - произнес себе под нос эльф, разглядывая оттиск со знаком винодельни на матовом стекле, - Будь я проклят!

Нет, речь шла не о цене того сорта вина, которым коннетабль решил разогнать свою кровь по жилам этим ранним и серым ларонийским утром, которое всегда было таким здесь, высоко в горах, в столице белых эльфов, П'о'ксессале...

Порыв холодного ветра прорвался с балкона через три стрельчатых окна и взволновал громадное полотнище фиолетовой ткани с серебряной оторочкой, что висело над овальным ложем. Эльф вздрогнул. Изображенная на ткани театральная маска, изукрашенная каменьями и золотом, что до этого, казалось, спала глубоким сном, напоминая лицо почившей императрицы - бледное, спокойное, словно высеченное из оникса, - эта маска открыла свои пустые и черные глазницы.

- Утро доброе, коннетабль, - раздался позади эльфа мягкий голос с едва уловимым прононсом южных областей Сильвании.

Фиолетовый плащ коннетабля породил бурю в кресле и через мгновение эльф припал на одно колено, уперев кулак в толстый ковер.

Проклятье! Он опять не почувствовал... Так не долго и до обвинения в некомпетентности!

Поверх натянутого по самые уши одеяла на него в ожидании смотрели огромные фиолетовые глаза. Белые, как молоко, вьющиеся локоны, словно стекали по сторонам открытого лба. Шевельнулись тонкие алебастровые пальцы, придерживающие край одеяла... Холеные длинные ногти, фиолетовый лак... Эльф застыл под изумленным взмахом длинных ресниц.

- Вы язык проглотили? - спросил все тот же голос.

- Нет, господин, - коннетабль собрал в кулак волю и отвернулся.

По покоям разнесся серебристый и заливистый смех юноши.

Коннетабль ощутил будто бы еще один порыв ветра, прошедший совсем рядом. Только этот порыв нес другой запах. Резкий, сладковатый запах каких-то диких фруктов с южных островов.

- Излагайте, - стройная фигура с ворохом белых волос до середины спины остановилась возле комода и натягивала ларонийские шальвары, сжимая в зубах длинный широкий кушак, - Только, прежде, перестаньте изображать из себя изваяние и подбросьте в камин поленьев, иначе мои кошечки замерзнут, пока мы будем разбираться с делами.

Действительно, "кошечки" - две сонные эльфки, что ёжились под огромным одеялом от холода, беззастенчиво устремились в объятия друг друга, дабы согреться. После этого они в ожидании посмотрели на коннетабля.