Райдо Витич - Обитель Варн

Вадим поднимался с земли.

-- Уходи!! Не слушай ее!! -- попытался перекрыть своим криком странную манящую чудесную мелодию. Или песню? Или что-то еще не имеющее названия? И губы, что издавали эти звуки, влекли к себе и сама певица - стройная, ирреально красивая, гордая и сильная. Идеал. Мечта, звезда.

Иди ко мне - звали вишневые губы, такие же приметные на абсолютно белом, неживом в своей красоте лице, как и черные глаза, в которых играли искры безмятежных лет, прошедших, как миг, таких дорогих, что нет сил думать о них не плача, не сожалея. Но они вернулись и зовут, и нужно сделать всего лишь шаг, чтобы вновь обрести утерянное счастье, покой и безграничную любовь, которая окутает все существо, пронзит каждую клетку восторгом и негой...

-- Стой!!

Вадим криком пытался остановить любимую и силой - Варн.

Чарующая мелодия стихла, Марина скривилась, готовая расплакаться от огорчения и щемящей тоски, что вытеснила из сердца радость и счастье.

-- Уходи!! -- врезалось в мозг яростным грохотом.

Девушка вздрогнула и очнулась. Взгляд еще стремился к предмету обожания - странной женщине, но глаза уже видели и Вадима. Тело еще не слушалось, мозг соображал вяло, да и не хотел соображать вовсе. Ей хотелось спать так сильно, что она б легла прямо здесь, на мокрую плитку асфальта, но где-то на краю сознания плавало глупое, нервирующее ее правило, взятое, бог знает где - нельзя спать на улице, на сырой земле.

Она видела, как мечутся две фигуры - Вадима и женщины, и понимала - они дерутся, и не воспринимала данный факт иначе, чем кадры фильма или сценку особо бездарной, компьютерной игры для юных фанатов какого-нибудь особо заумного и давно забытого вида рукопашного боя. Ей вдруг стало смешно - женщина так красиво двигалась, взлетала высоко и легко, словно парила и пела ту чудесную мелодию даже движениями. Вадим же был неуклюж и груб. Бил всерьез, промахивался, получал плюху, падал и вновь неуклюже вставал.

Она не узнавала его - этот человек был слишком груб с женщиной, бился со всех сил, неистово, зло, не делая скидки ни на возраст, ни на пол, ни на красоту. И бил, стараясь попасть по лицу.

-- Как ты смеешь так себя вести с ней? - возмутилась Марина и упала, мгновенно заснув. И не видела, как женщина вспорхнула вверх черной птицей и исчезла в ночи. А Вадим, тяжело дыша, шатаясь, подошел к девушке и опустился рядом прямо на грязный асфальт. Долго вслушивался в ее ровное, сонное дыхание, набираясь сил, прежде чем доставить ее и себя домой.

-- Она вернулась ни с чем, -- Ойко злорадно усмехнулась, качнувшись к Бэф.

Лесс облизнула разбитые губы, затравленно следя за вожаком. Что он скажет, что сделает? Пятая охота неудачна. Наверняка это выведет его из себя.

Широкоскулый мужчина с задумчивым взглядом огромных карих глаз, покачивал пустым хрустальным фужером и, как обычно, не торопился высказать свое мнение. И как обычно - по его лицу невозможно было определить, какое оно.

Его мощный обнаженный торс обнимали тени, и мужчина казался расслабленным, не годным ни к нападению, ни к сопротивлению. Но и это было обманом, как и равнодушная безмятежность лица, как вальяжная поза, которую он занял в кресле, как небрежность одеяния - лишь легкие домашние брюки и знак вожака на груди - то ли талисман, то ли пустая татуировка.

Лесс смотрела на его голую ступню, что он поставил на край кресла и не смела посмотреть прямо в глаза Бэф. В этом сумрачном зале давно заброшенного костела ее одолевали странные непонятные чувства, холодком пробегая по спине, а сам Бэф рождал немоту не столько языка, сколько мысли. Она знала, что люди называют это чувство определенным словом, но сколько ни силилась вспомнить его - не могла. В этих стенах, в этом обществе само слово - память - теряло свой смысл.

Бэф насладился паузой, лениво встал, осторожно, будто боясь расплескать невидимую глазу жидкость, поставил фужер на низкий столик у кресла, и медленно подошел к Лесс. Пальцы с острыми, как лезвия ногтями почти ласково очертили овал ее лица, приподняли за подбородок, заставляя взглянуть в карие глаза. Она и не думала противиться. Пара секунд в тишине пустых зрачков и Бэф считал все, что с ней случилось.

-- Тебе опять досталось, -- прошептал он нежно и лизнул ссадину на щеке Лесс. Пара секунд и от нее не осталось и следа, - мне надоели рекруты ВПВ. Ты устала, иди спать, сестра. Завтра поговорим.

Он ласкал ее даже голосом, обволакивал, баюкал и совершенно не сердился. Нет, нотка ненависти все же проступала, но она была направлена против того, кто причинил урон лицу Лесс. Странно, Бэф это раздражало сильней, чем неудачная охота.