Янина Жураковская: Без имени, без веры, без надежды

Но гордая голова наклонена, тонкие изящные пальцы поглаживают хрустальную звезду, и Виренис смотрит на меня, Йоле, а не Эль'кирин А'йорд. На миг она выпускает эмоции из-под ледяной брони, взгляд теплеет. "Я горжусь тобой. Я люблю тебя. Никогда не сомневайся в этом, доченька…"

Взмах длинных светлых ресниц – барды сравнивают их с лепестками звездоцветов, растущих на вершинах снежных гор – и синие глаза вновь полны льда. Краткий миг слабости миновал. Мать выпрямляется и высоко вскидывает голову.

– А'йорд всегда сохраняет хладнокровие, – чётко произносит она. – Сильные эмоции неконструктивны. Запомни это. И станешь подлинно великой.

– Да, нэри-мать.

Иного я не ждала. Ласковая улыбка матери, её тёплые руки и нежные объятья – для других. А я – А'йорд. У меня есть только Виренис с льдисто-синими глазами и холодным, как замёрзший пруд, голосом. "Не самый худший выбор" – единственная похвала, какую можно от неё получить.

– Дозволено ли мне теперь вернуться в Академию, нэри-мать? Нас отпустили только известить семью.

– А ещё запомни, – словно не слыша, говорит Виренис, – порой самая большая сила проистекает из слабости.

Я растерянно молчу, не зная, что ответить. На гладкий лоб матери набегает морщинка.

– Любовь. Многие из стоящих у власти недооценивают её могущество, – уголки ярких губ подрагивают, словно она пытается сдержать улыбку. – Они говорят, что нужно позволять любить себя, но не влюбляться, ибо чувства делают нас слабыми и уязвимыми. Они говорят, что истинно великий дорожит только собой. Но когда любишь, как я твоего отца, силы вдвое прибавляется. А продаешься за положение и богатство… или просто от тоски, скуки или нетерпения берешь себе кого-нибудь – рискуешь потерять половину того, что имела.

Какая ещё мать скажет такие слова своей тринадцатилетней дочери в день её посвящения? Только Виренис.

– Когда любовь придёт к тебе, хватай её, не тратя времени на раздумья. Время – власть. А'йорд никогда не даёт власти уплыть сквозь пальцы… Ступай.

– …несносная девчонка! – раздраженно бормочет наставник. – Дерзкая, упрямая! Ни крупицы терпения! Ни капли благоразумия! Твоя мать никогда не доставляла нам столько хлопот. Такая талантливая, но такая собранная и спокойная, а отец… вот от него ты могла бы взять тягу к знаниям, а не талант влипать в неприятности… Эль'кирин, не зевай так, ты вывихнешь себе челюсть. На чём я… да. Ученик послушен должен быть и усерден в занятиях… Слово "усердие" пишется через "эйд", а не через "ирс". Сказать тебе по рунам, как пишется слово "совесть"?.. И усерден в занятиях, ибо великий дар накладывает великую ответственность, а… а… Эль'кирин, что такое?! Как ты умудрилась протащить черджи на урок? Кхе-кхе-кхе… в окно, немедля! Не ты в окно, ЕГО в окно! А ты – к Верховной ведьме… тьфу ты, к мажене аен Ринвелль! И можешь не возвращаться!

О, боги, за какие грехи? За что – мне? А'йорд, если бы ты не умер, я сам тебя придушил! Назвать дочь Выдумкой, словно она и без того мало на тебя похожа!

– Кири! Я так и знал! – он выступает из темноты, на его лице негодование и досада. – Немедленно возвращайся в палату! Если узнает твой целитель…

– Брось, Рьен! – я беспечно отмахиваюсь. Слишком беспечно… уйй, больно-то как! Дыши, Выдумка, дыши. И прислонись к стене, словно невзначай, отрабатывай своё "отлично" по началам интриги и знанию духа. – Не такой уж сильный был взрыв, чтобы после него неделю лежать не вставая. И потом, я же ненадолго, сбегаю в библиотеку и вернусь!

– В библиотеку, – он хмурится, оглядывая меня, – в Запретную комнату?

– Ну, в Запретную, и что с того? – я пожимаю плечами. Нет смысла отпираться.

– А ты случайно не знаешь, почему она называется Запретной? – уже не на шутку сердясь, спрашивает он. Мой лучший друг. Рассудительный и неторопливый, он превыше всего чтит порядок и правила и терпеть не может, когда эти правила кто-нибудь нарушает. – Потому что туда запрещено ходить без разрешения учителей. Потому что это Опасно. А правила существуют не для того, чтобы их нарушать.