Антон Белозеров - Ступени пирамиды

— Да, я понимаю… — В глаза девочки заблестели слезы. — Я все понимаю… Но теперь у меня есть ты.

Последнюю фразу Алина произнесла с такой легкой и трепетной вопросительной интонацией, что Трис едва не потерял контроль над магическим видением. «Ты всегда в ответе за тех, кого приручил!» — вспомнил он знаменитые слова Лиса. Готов ли он взять на себя такую ответственность? Трис не знал ответа.

— Я ухожу, — раздался тихий голос в голове Алины, — завтра все будет хорошо. Не бойся.

— Теперь я не боюсь… Но подожди, я так много хочу тебе сказать! Ты даже не назвал свое имя!

Трис уже плохо слышал последние слова. От волнения контакт с магическим видением прервался. Трис лежал на кровати в доме коменданта, совершено потрясенный встречей с Алиной и своими чувствами от этой встречи. Но усталость от последних двух дней взяла свое. Он быстро заснул. На этот раз самым обычным человеческим сном.

Рано утром сонного Триса растолкал Ремин.

— Быстрее одевайся. Полд-Кандор ждет нас к завтраку. Ему надо прийти на площадь пораньше, чтобы расставить солдат по постам.

Трис одел на себя свою широкую серо-синюю одежду, заботливо почищенную слугами. Спустившись вниз, молодые люди обнаружили коменданта, сидящего за накрытым на троих столом и доедающего свою пищу.

— Прошу прощения, что не дождался вас. Мне уже надо идти.

Трис и Ремин в ответ вежливо извинились, что заставили себя ждать.

— Ничего, ничего. — Комендант был полон энергии. — В армии вас быстро научат вставать с первыми лучами солнца.

Проводив до дверей Полд-Кандора, Трис и Ремин принялись за еду. Свежий творог и сыр, холодная телятина, парное молоко просто сами просились в рот. Трис невольно поморщился, сравнив эту натуральную пищу с теми эрзац-продуктами и искусственными заменителями, которыми он питался на Земле последние годы. Сегодня ночью ему показалось, что его магические силы чуть-чуть возросли за последние два дня, хотя он и использовал их значительно чаще, чем на Земле.

«Может быть, это чистый воздух Этла-Тиды слишком вскружил тебе голову?» — спросил его внутренний голос. «Вскружил, но не слишком, — ответил он сам себе. — Сегодня на церемонии жертвоприношения я должен использовать все, что знал и чему научился за свою жизнь. На кону самая высокая ставка — жизнь человека.»

«Жизнь тринадцатилетней девочки, в которую ты… Что? Неужели величайший маг, который всегда свысока смотрел на окружающих людей, встретил в этом первобытном мире крестьянскую девочку и… Ну, признайся!»— подначивал ехидный внутренний голос. «Я вырву ее из рук жрецов! А там будет видно,» — рассердился сам на себя Трис.

Внутренний спор прервали слова Ремина:

— А я никогда не встречал рыжеволосых.

— Вот сегодня и посмотришь.

— Посмотрю на довольного жреца, который вырвет сердце из юной груди? — Ремин зло прищурился. — Я помню себя в тринадцать лет. Я хотел только одного: жить. Жить вечно, свободно и счастливо.

— Ты что, не веришь в то, что рыжие приносят зло?

— Не знаю как у вас, а мы в Акиное считаем, что о человеке надо судить по его поступкам, а не по цвету волос или покрою одежды. — Ремин кивнул на куртку и брюки Триса, которые явно не соответствовали моде Этла-Тиды.

Трис задумался. Вчера он догадался, что комендант не вполне одобряет жертвоприношение. Сейчас то же самое открыто говорит Ремин. А сколько всего на площади будет таких недовольных? Похоже, что на самом деле проблема не такая уж и большая. Но тем не менее следовало основательно приготовиться.

Удивленный Ремин увидел, что его товарищ начал набивать едой их дорожные тюки.

— Мы разве уже уезжаем? А как же церемония?

— Не будем зря терять время. — Объяснил Трис. — Отправимся в путь сразу по окончании этого «торжества». — Последнее слово он выделил особой интонацией.

— Ты прав, — понимающе кивнул головой Ремин, — мне тоже не хочется здесь надолго задерживаться.

— Ладно, пошли на площадь, — сказал Трис, сложив упакованную поклажу около двери. — Люди уже собираются.

Утреннее солнце с безоблачного неба заливало своими лучами площадь перед храмом. Гостеприимный комендант уже был тут, выстраивая дюжину солдат перед жертвенной пирамидой. Воины сверкали своими начищенными доспехами и шлемами, разбрасывая вокруг сотни солнечных зайчиков. Легкий ветерок перебирал красные плюмажи из перьев на их шлемах и разноцветные флажки на пиках, создавая у людей какое-то приподнятое праздничное настроение, совсем не соответствующее предстоящему событию.