Андрей Белянин: Джек на востоке

— Зачем? — напряглась девушка.

— Как «зачем»? Ну, там… спинку ей потереть, познакомиться, шуры-муры, то да се, в бане все равны. Я же должен хорошенько рассмотреть свою будущую невесту, так сказать, без…

Ап! Побелевшая от ужаса Мейхани ловко заткнула рот Вилкинса хурмой. Бедный Сэм бешено вращал глазами, возмущенно сопел, абсолютно не понимая, почему это все вокруг так резко замолчали.

— Мой господин пьян! Я отведу его домой, — громко объявила девушка, потащив фантазера из чайханы и оставив на столе золотую монету Вилкинса в уплату за обед.

Уже на улице, в первой же подворотне, она крепко приложила его спиной к глинобитной стене и высказала все, что о нем думала:

— Если вы — сын марокканского султана, то я — дочь Папы Римского! Вы никогда не видели верблюда, вы путаете ишака с кишлаком, бастурму с пахлавой, ифрита с нефритом, аксакала с саксаулом. Вы не умеете сидеть на ковре, скрестив ноги. Вы способны заявить на всю чайхану о желании видеть наследницу престола в бане. О Аллах! Да как вас только не разорвали на куски за такие мысли?! Правоверному мусульманину даже в голову не взбредет такое вопиющее нарушение Корана! Это же портовая чайхана! Здесь каждый второй завсегдатай прекрасно понимает вашу речь…

— Правда? — поник Сэм. — Как жаль… такая хорошая маскировка была. Ну… может, я чего и приукрасил, но не намного. На самом деле я, конечно, не сын вашего султана…

— А кто?

— Я его племянник.

— О пророк Мухаммед, избави мои уши от этой неуклюжей лжи! — страдальчески всплеснула руками Мейхани, развернулась и быстро пошла по улице.

Перепуганный Вилкинс рванул следом.

— Эй, эй, эй! Ты куда?!

— Куда глаза глядят. Прощайте, мой господин.

— Но… а как же… это… ты ведь называла себя моей слугой!

— Я уволилась. По собственному желанию, без выходного пособия и рекомендаций.

— А… я же вашего языка не знаю!

— Аллах милостив, не пропадете.

— Мейхани! Ну, не беги ты так, я же не успеваю. Давай я тебя провожу?

— Нам в разные стороны! — отрезала девушка. — Если вам на север, то мне на юг, или наоборот…

— Ладно, каюсь — я соврал! Я всего лишь двоюродный племянник вашего… Троюродный! Ну пожалуйста-а-а… Мы вообще не родственники! Не бросай меня-я…

— Уф!.. — Мейхани остановилась и сурово глянула в пристыженные глаза ученика чародея. — Вот что, господин ага-угу-Вилкинс, либо вы сейчас же рассказываете мне всю правду, либо — прощай навеки, моя синеглазая любовь, мы разошлись, как в пустыне караваны! Все ясно?

— Все, — обреченно кивнул Сэм. — История моя длинна и печальна. Я мог бы рассказывать ее долгими ночами, но… А что, на принцессу нельзя взглянуть хоть одним глазком?

— Можно… все спешат на площадь, чтобы посмотреть на торжественный выезд прекрасной Гюль-Гюль из дворца. Это очень красивое зрелище. А вашу историю выложите по дороге. Только покороче, я не султан и вы не Шехерезада, у пас нет в запасе тысячи и одной ночи!

Воспрянувший Вилкинс вприпрыжку двинулся за своей черноглазой проводницей, на ходу бурно расписывая все необычайные приключения последних лет, начиная с того момента, как Лагун-Сумасброд привел к ним в пещеру сумасшедшего бродягу…

В то же время к дворцовой площади направились и наши старые друзья.

— Раз уж все так бегут посмотреть на дочь султана, то Сэм этого момента точно не упустит, — твердо решила Шелти.

На охотницу озирались с восхищением и осуждением одновременно. Дочь рыцаря, вопреки местным обычаям, не покрывала голову, и волна золотых волос сияла на солнце, как королевская корона. Тугие лосины со шнуровкой обтягивали стройные ноги, куртка была расстегнута на одну пуговицу, а смелые глаза резко выделялись на общем фоне робких взглядов восточных женщин. Смуглые торговцы, слуги султана и молодые богатенькие шалопаи цокали языком, широко улыбались, всячески пытаясь обратить на себя внимание северной красавицы. Но, видя рядом внушительную фигуру Джека с серебряным мечом у пояса и поступью настоящего короля, быстренько оставляли всякие мысли о приятном знакомстве с загадочной чужестранкой. Когда наконец вся троица пробилась в первые ряды, под торжественный рев труб распахнулись ворота дворца…

* * *

Выезд прекрасной Гюль-Гюль действительно был запоминающимся зрелищем, полным истинно восточной пышности и великолепия. Сначала вышли ряды музыкантов с трубами и барабанами, следом выбежала сотня невольниц, рассыпающих розовые лепестки. За ними суровые воины с кривыми ятаганами и лицами, укрытыми черной вуалью. Потом ряды всадников в сияющих доспехах, ярких костюмах, на белых, празднично наряженных лошадях. И лишь следом за ними шествовал огромный красавец слон, на спине которого под золоченым балдахином находилась единственная дочь марокканского султана. Народ бухнулся на колени и, стуча лбом в землю, начал активно выражать восторженное почтение венценосной особе. В этот-то момент Шелти и узрела на противоположном конце площади худощавую фигуру Вилкинса, яростно втолковывающего что-то неизвестной черноволосой девушке.