Александр Байбородин - Урук-хай, или Путешествие Туда...

– Тебе незачем идти с нами. Это наше дело. Только наше.

– По обычаю гхама должен быть убит, если погибнет тот, кому он принадлежал. Ты, действительно, меня отпускаешь? – эльф посмотрел на Гхажша, и в его голосе мне почудилось что-то странное.

– А ты готов встретить смерть, Перворождённый? – Гхажш усмехнулся и посмотрел на эльфа.

Прямо в глаза. Они постояли так немного, а потом корноухий отвёл взгляд.

– Нет, – сказал он, стараясь унять дрожь в голосе. – Не готов. Раньше я точно знал, что если мне случится умереть, то я попаду в чертоги Мандоса. Я это чувствовал всем своим естеством. А теперь я не знаю. Что-то изменилось в мире. Теперь я могу только верить.

– Мы все можем только верить, – вздохнул Гхажш. – Только верить… Движения шагхрата я не увидел. То есть увидел, но в самом конце, когда тёмная сталь кугхри уже полоснула по горлу корноухого. Эльф качнулся и посерел лицом, голова его запрокинулась, а на шее появилась тонюсенькая алая полоска, сразу засочившаяся мелкими каплями. Я представил, как, глупо хлопая глазами, будет катиться в пыли голова корноухого гхамы, и не ощутил в себе жалости.

– По обычаю, – произнёс Гхажш, глядя на эльфа, – кровь гхамы должна быть пролита на могиле того, кому он принадлежал. Кровь пролита. Твоё рабство кончилось, Лингол. Прощай.

– Я мог бы принести вам пользу, – сказал эльф. – Кто знает, что ждёт вас в подземельях Барад-Дура.

– Чтобы нас там не ждало, – холодно ответил Гхажш, – ты не сложишь об этом песен. Это наше дело. Только наше. Я сказал.

И эльф ушёл.

Мы постояли и помолчали ещё немного, а потом ушли тоже. Остался только камень и капли крови на нём…

– Зачем ты убил корноухого? – спросил я Гхажша, когда мы отошли уже достаточно далеко.

– А ты понял, что я его убил? – спросил он вместо ответа.

– Понял, раз спрашиваю.

– Тебе его жаль?

– Нет. Но я хочу лучше понимать тебя.

– Наверное, я не смог его простить. Его народ. Угхлуук мог. Поэтому он и мог с ним справляться. Мне для этого не хватает ни мудрости, ни силы. На несколько дней меня бы хватило, но что значат эти несколько дней… К тому же он даже не понял, что его убили. Он столько лет прожил с нами и так ничего и не понял. Он доберётся до Серой Гавани, уплывёт на Заокраинный Запад, и так и не узнает, что его жизнь осталась здесь.

– Лучше бы ты его, действительно, зарезал, – сказал я. – Это было бы честнее, чем вот так изобразить прощение и не простить.

– Ты изменился, – вздохнул Гхажш. – Ты очень изменился за это лето.

– А ты? – спросил я. – Ты остался прежним?

– Нет, – снова вздохнул он. – Я изменился тоже. Теперь я знаю, что жизнь ещё не рождённых детей важнее мёртвого знания и даже наших жизней. Что нельзя походить на того, кого считаешь врагом. И ещё что-то, чему я не подберу названия, но я это знаю.

– Чего Вы слезы льёте? – вмешался в наш разговор Гхай. – Нашли кого оплакивать. Да его сразу надо было кончить, как только азогха мёртвым принесли. Не может быть раба с оружием. Согласившийся быть рабом, не может быть свободным. Тем более остроухий. Он бы нас придушил всех в пустыне. Или перессорил.

– Заткнись, – посоветовал ему Гхажш. – Мелешь, чего сам не понимаешь.

– Ну да, – скривился Гхай. – Вы у нас оба умные. Мудрите чего-то. Разговоры рассуждаете. Ты вон лучше у Чшаэма спроси, о чём он с корноухим разговаривал.

– Ты с ним говорил? – спросил меня Гхажш.

– Да, – кивнул я. – После боя.

– И что он тебе сказал?

– Что орки – дети эльфов.

– Понятно… – протянул Гхажш. – «Наши дети, наши измученные дети». Слышали мы эту песню не один раз. А ещё что?

– Про Кольцо рассказывал. Помнишь, ты говорил, что читал…

– Та-а-а-к, – Гхажш остановился сам и остановил меня. – Ну-ка посмотри на меня.

Лицо у него сделалось жёстким.

– В глаза посмотри. Про народ Хранителей он тебе говорил? Про то, что Кольцо должно было попасть в Гондор?

– Он много о чём говорил, – ответил я. – Об этом тоже. Мне так противно сделалось, что я сам был готов его убить.

– Ты? – Изумился Гхажш. – Почему?

– Почему, почему! – разозлился я. – А тебе бы сказали, что твой народ – это чья-то безмозглая игрушка? Вешалка для их проклятых Колец. У нас об этом легенды рассказывают, книгу написали, а оказывается, это всё ложь. Обман для легковерных дураков.

– Ясно, – кивнул Гхажш. – Я вижу, дерьма он тебе в оба уха залил. Под самую крышку. То-то я смотрю, что ты не в себе, и никак не пойму, что у тебя там, в глазах, плещется. Выбрось это всё из головы.