Полина Кохинор - Джирмийское клеймо

Джирма вытянула шею и ткнулась носом в спину графини. Лицо предводителя перекосила нервная судорога, но, повинуясь Кошке, он послушно разжал руки. Прочитав на лице брата смертный приговор, Берта заорала:

- Не отдавай меня, Берни! Прошу!

Предводитель отвёл глаза от умоляющего лица сестры и содрогнулся: треск костей, слабый вскрик, и вот уже смятое тело графини летит через комнату и падает на умирающего прощелыгу.

- Что это? - прохрипел Леопольд, чувствуя, как одежда намокает от чужой крови.

- Мой подарок. Возьми её жизнь, Лео. - Джирма снова посмотрела на предводителя и осуждающе качнула головой: - Останови моих кошек, Бернар!

Предводитель отшатнулся:

- Нет. Предатели должны умереть.

- Ты отказываешься подчиняться мне?

- Они не нужны касте! - иступлёно выкрикнул Бернар. - Они подрывают наши законы! Попирают основы основ! Убей меня, если хочешь видеть их живыми!

- Ты так стремишься к смерти, рубиновая кошка?

- Да! Я не желаю видеть, как моя каста превращается в бордель!

Джирма насмешливо оскалилась:

- О, как ты ошибаешься, милый. И я хочу, чтобы ты понял это. - Кошка наклонила голову к предводителю, прикусила его за шею, и Бернар повис на кончиках острых зубов.

Рубиновая кошка почувствовал лёгкое жжение, и вдруг его тело начало крутить и ломать, словно оно было сделано из мягкой глины. Руки и ноги сами по себе выворачивались немыслимым образом, кожа становилась то бордовой, как перезрелая вишня, то зеленоватой, как у трупа, то серо-коричневой, как кора векового дуба. Предводителю хотелось кричать, но ни единого звука не слетало с обескровленных губ. Сила, амбиции, чаяния и желания, капля за каплей, вытекали из него, оставляя лишь ужас и пустоту. Бернару казалось, что он превращается в чудовище, но когда боль ушла и Кошка разжала челюсти, предводитель понял, что остался самим собой. Но лишь внешне -связь с джирмийцами исчезла. Бернар поднёс дрожащую руку к шее и, не обнаружив клейма, издал стон, долгий и страшный.

Джирма холодно посмотрела на измученное лицо бывшего адепта:

- Отправляйся в Шеву, Бернар. Там ты вступишь в клан Хамелеона и до конца дней своих останешься попрошайкой. Отныне магия тебе не подвластна, а оружие в твоих руках будет рассыпаться в прах. А когда ты осознаешь свои ошибки и раскаешься в содеянном, приходи в Цитадель, и я подарю тебе забвение. Иди!

Предводитель развернулся и на негнущихся ногах поплёлся к дверям, а Джирма повернулась к Леопольду и приказала:

- Вставай, прощелыга! Нас ждут.

Лео скинул с себя труп графини, поднялся на ноги и с отвращением оглядел мокрую от крови одежду.

- Переживёшь, - усмехнулась Кошка, и они исчезли…

- Смотрите! - закричал Эллард. - Щит исчез!

Жерар, Рональд и Ильмара вскинули головы и с удивлением уставились на желтоватый лунный диск.

- Ты обманул меня, сын прощелыги! - Эльф оскалил зубы и, склонившись над бездыханным другом, вгляделся в мертвенно-бледное лицо: - И что теперь? Как Аргор будет жить без своего принца? А ну, возвращайся! - Жерар бесцеремонно схватил Марвина за плечи и хорошенько тряхнул. - Открывай глаза!

- Жерар, - тихо позвал Рональд.

- Что? - Эльф обернулся и едва не задохнулся от изумления, натолкнувшись на взгляд больших, сияющих золотом глаз. - Джирма… - прошептал Жерар и машинально кивнул Леопольду, который в перепачканной кровью одежде стоял рядом с Кошкой.

- Надеюсь, это кровь Бернара, - зло прошипел Эллард.

- В каком-то смысле, - уклончиво произнёс Моргенштерн и церемонно поклонился.

Джирма приглушённо фыркнула, а потом рывком поднялась на задние лапы и громогласным рыком огласила пустынные улицы города. Спящие колдовским сном джирмийцы очнулись и стали подниматься на ноги. Джирма опустилась на четыре лапы, приблизилась к бездыханному телу принца и, склонившись над ним, дыхнула в безжизненное лицо. Шею Марвина охватило алое сияние, и тёмно-зелёные глаза распахнулись.

- Джирма… - еле слышно прошептал принц, неловко поднялся и обнял Кошку за шею. - Джирма… ты жива…- Он уткнулся лицом в густую чёрную шерсть и заплакал, как ребёнок.

'Всё будет хорошо, Марви, - прозвучал в его голове низкий спокойный голос, а по щеке скользнул тёплый шершавый язык. - Ты сделал всё, как надо, мой игривый золотой котёнок'.