Полина Кохинор - Джирмийское клеймо

Рональд надменно взглянул на девушку и тонко усмехнулся:

- Надеюсь, что меня услышит ещё кто-нибудь.

- Кто? - Жерар с подозрением огляделся. - Кто нас может услышать?

- Например, Рэджин или Регина. Они необычные котята, и, возможно, им удастся спастись…

Марвин сжал плечо жены и решительно взглянул в лицо эльфу:

- Я не позволю Бернару убить моих детей!

- Понятно, - поморщился Жерар. Мысль о том, что ему всё-таки придётся убивать товарищей острым ножом резанула сердце. - Может быть, снимем защиту и рискнём переместиться в Цитадель? Если Бернар согнал кошек сюда, в Джирме должно быть пусто.

- Если нам позволят, - кисло заметил Рон.

Щит Элларда издал скрежещущий звук, словно кто-то с силой провёл алмазом по стеклу, и стал рушиться…

Воздух в императорских покоях то трещал от жара, то звенел ледяным холодом. Джирмийские и аксимийские заклятья бились друг о друга, но ни один из магов не мог взять верх, потому как мастерство их оказалось на одном уровне. И если за спиной у Бернара был многолетний боевой опыт, то в арсенале мага-прощелыги имелись заклятия разных миров, которыми он манипулировал с величайшей лёгкостью.

- Я всё равно убью тебя! - грозно рычал Бернар, отражая странную змеящуюся молнию, больше похожую на редкую высокогорную кобру.

- Это мы ещё увидим! - не менее грозно ревел Леопольд. Маг-прощелыга с досадой посмотрел на гаснущую молнию и снова взмахнул руками: у него ещё было чем удивить предводителя. И, как надеялся Лео, убить.

Аксимиец мысленно сплёл два смертоносных заклинания, и у ног предводителя расползлось ядовито-зелёное облако. В тоже мгновение Лео почувствовал в покоях чужое присутствие и поморщился. У дверей гостиной и без того лежал десяток трупов: когда кошки разобрались, что беседа между магами переросла в поединок, и ринулись на подмогу предводителю, лидельское заклинание быстрой смерти, которое так удачно отвёл от себя Бернар, порубило половину джирмийцев в фарш, а остальных отбросило за пределы комнаты. Вместе с позолоченными дверями.

Краем глаза Лео различил очертания женщины. 'Не джирмиец, и то хлеб', - подумал он и сосредоточился на предводителе. И вовремя. Бернар, сделав вид, что собирается атаковать аксимийца огненной стрелой, вместо этого нанёс ментальный удар. Боль, пронзившая сознание, заставила зубы Леопольда выбить звонкую дробь, а его болотные глаза стали светло-жёлтыми. Едва соображая, что делает, Лео усилил защитное заклинание, и мерцающая волна тьмы столкнулась с белоснежными потоками света.

Бернар яростно скрипнул зубами: оглушённого противника нужно было дожать, но защита Леопольда оказалась выше всяких похвал, а, значит, их бой грозил затянуться на неопределённое время. Рубиновая кошка с досадой наблюдал, как выравнивается дыхание прощелыги, как темнеют бледно-жёлтые глаза. 'Хорош, - признал предводитель. - А мы-то тебя за разгулявшегося дурачка считали. Не доглядели'. С прощелыгой давно следовало разобраться, и, возможно, в другой день Бернар согласился бы на длительный поединок, но не сегодня. Сейчас предводителю надлежало не биться в Дарре, а стоять возле 'Синего мотылька' и смотреть на гибель ненавистных ему магов…

Глубоко вздохнув, Леопольд, расправил плечи, чуть ослабил защитное поле, направляя силу на создание нового заклятья, и взвыл: в спину вонзился магический кинжал. По телу прощелыги пробежала судорога, на губах выступила кровавая пена, и он, как подкошенный, рухнул лицом в пол…

Джон и Барт сидели на полу и растерянно смотрели на детей принца Аргора. Час назад Рэджин и Регина проснулись, выбрались из кроваток и, поджав ноги, устроились на ковре. Взявшись за руки, они смотрели в глаза друг другу. Ни единого звука, лишь жуткие мертвенные взгляды, от которых тела воспитателей обдавало стужей.

- Ну, пожалуйста, - наверное в сотый раз ласково произнёс Барт. - Пора спать. Котята должны быть послушными. Вы же не хотите, чтобы Жерар, вернувшись, рассердился на вас. Ведь не хотите? Правда, Регина?

Но его слова тонули в непроницаемом молчании воспитанников. Да и лукавил, Барт. Десяток рабов носился по Цитадели, разыскивая эльфа, но его нигде не было. 'Как некстати он загулял!' - злился воспитатель. При взгляде на детей у него, впервые в жизни, опускались руки. Они с Джоном даже попытались растащить детей по кроватям. У Барта до сих пор ныл бок, а при воспоминании о том, как невидимый кулак отшвырнул его от воспитанников, на щеках и шее вспыхивали красные пятна стыда.