Кристина Кашор - Королевское чудовище

Остальные животные либо не обращали на нее внимания, либо начинали нервничать и брыкаться, толкая друг друга и кусаясь. Малыш же держался поодаль, на безопасном расстоянии от их выкрутасов. Он рысцой бежал рядом с Файер, останавливаясь, когда останавливалась она, и с надеждой хлопая глазами; и каждый раз, как она отходила от загона, он замирал и ждал, пока она вернется.

— Мы зовем его Малыш, — объяснил Каттер, — потому что мозги у него размером с горошину. Ничему не научить. Да и на вид тоже не красавец.

Каттер торговал лошадьми, а еще добывал для Кансрела чудовищ контрабандой. Он жил на западе, и Больших горах, и раз в год провозил свой товар по всему королевству, устраивая выставки и распродавая его. Файер он не нравился — он плохо относился к своим зверям. А еще у него был огромный беспутный рот и глаза, которые смотрели на нее с таким отвратительным собственническим чувством, что хотелось свернуться в клубок, чтобы хоть как-то прикрыться.

К тому же он был не прав насчет Малыша. Файер знала, какие бывают взгляды у глупцов, как выглядит слабый ум — и у животных, и у людей. В Малыше ничего подобного не было. Зато она чувствовала, как мерин дрожит и упрямится, когда к нему приближается Каттер, и как он успокоился, как только Файер впервые коснулась его и шепотом поздоровалась. Она привыкла, что ее желали за ее красоту, но никто и никогда еще не нуждался в ее нежности.

Когда Каттер с Кансрелом на минуту отошли, Малыш вытянул шею через ограду и положил голову ей на плечо. Она потрепала его за ушами, а он блаженно всхрапнул и перепачкал ей волосы слюной. Она рассмеялась, и в ее сердце словно открылась какая-то дверь. Наверное, любовь с первого взгляда все же существует — или, как минимум, любовь с первых слюней.

Каттер доверительно сообщил ей, что она дурочка, а Кансрел попытался уговорить выбрать потрясающую черную кобылу — под стать ее яркой красоте. Но ей нужен был только Малыш, и три дня спустя Каттер доставил его к ней домой. Конь трясся от ужаса, потому что бесчеловечный торговец засунул его в одну повозку с пумой-чудовищем, разделив их одной только хлипкой деревянной перегородкой. Выбравшись наружу, Малыш тут же встал на дыбы и заржал, а Каттер ударил его кнутом и обозвал трусом.

Задыхаясь от негодования, Файер бросилась к лошади и со всей страстью принялась успокаивать разум Малыша, а Каттеру разъяренно высказала все, что она думает о его обращении с товаром, да еще в таких выражениях, которых никогда раньше не использовала.

Расхохотавшись, Каттер заявил ей, что в гневе она вдвойне соблазнительней — это с его стороны была, конечно же, большая ошибка, потому как любой, у кого была хоть капелька ума, поостерегся бы проявлять неуважение к леди Файер в присутствии ее отца. Файер торопливо отвела Малыша в сторону, потому что знала, что сейчас случится. Сначала Кансрел заставил Каттера ползать по земле, каяться и рыдать, потом внушил ему мучительную агонию от воображаемых ран и, наконец, перейдя к реальности, принялся пинать торговца между ног и не остановился, пока не решил, что тот усвоил урок.

А Малыш успокоился при первом же прикосновении Файер и с той самой минуты послушно выполнял все, о чем она просила.

Теперь она стояла рядом с Малышом, тепло укутанная на случай предрассветного холода, и Арчер, подойдя к ней, предложил помощь. Она покачала головой, схватилась за луку седла одной рукой и, задохнувшись от боли, подтянулась.

— Всего лишь семь дней отдыха — рука уже сейчас доставляет неудобство, а к концу поездки начнет болеть. Но Файер решительно не хотела, чтобы к ней относились как к больной. Она послала Малышу заряд спокойствия, мягкую просьбу скакать сегодня осторожно ради нее. Вот еще одна причина, почему они с Малышом так подходили друг другу — у него был теплый, восприимчивый разум.

— Поклонитесь от меня королеве, — напутствовал лорд Брокер, сидя в своем кресле посреди тропы. — Скажите ей, если однажды наступит в ее жизни спокойная минута, пусть приезжает навестить старого друга.

— Обязательно, — пообещал Арчер, натягивая перчатки. Потом, заведя руку за спину, коснулся оперения стрел, как всегда делал перед тем, как сесть на лошадь — как будто хоть раз в жизни забывал надеть колчан — и вскочил в седло. Жестом показал стражам ехать впереди, а Файер — за ними, сам двинулся следом, и они отправились в путь.

С ними было восемь воинов. Больше, чем Арчер взял бы с собой, если бы отправился один, но не намного. В Деллах выехать на дорогу в компании меньше чем шести спутников отважился бы только человек в крайней нужде, или самоубийца, или кто-то, у кого были тайные причины желать нападения разбойников. К тому же ущерб от присутствия Файер — постоянной мишени, а теперь еще и раненой — почти возмещался ее способностью чувствовать приближение и намерения встречающихся на дороге незнакомцев.