Array Array: Альбус Поттер и Тайна Слизерина

Хогвартс-экспресс тронулся с места, и Альбус тоскливым взглядом проводил фигуру отца, которая становилась все меньше. Нет, по маме он тоже будет скучать. Но не так, как по отцу. Папа — это пример, его одобрение — стимул быть лучше, и не только потому что он герой, знаменитый Гарри Поттер, а просто потому что он такой, потому что позволяет Альбусу видеть не только аврора с прямой спиной и жестким взглядом, но и просто человека с удивительно приятным смехом и жутко интересными историями. Дядя Рон на истории падок больше, конечно, но Альбусу нравилось, как рассказывает отец. Тихим голосом, который вовсе не походил на тот громкий рык, что издавал бравый аврор, переживая вспышки гнева на родных. Он рассказывал о военном времени так, словно снова проходил через все ужасы. А скорее всего, так оно и было. Просто Гарри Поттер твердо был уверен, что его дети должны знать правду. Не приукрашенную неведомыми подвигами, как в историях дяди Рона, не сухую и ломкую, как мертвое дерево, какими они получались у тети Гермионы. Он разговаривал с ними на равных, и Альбус невероятно это ценил.

Альбус сидел в уютном купе рядом с Розой Уизли и думал, что, пожалуй, сам будет писать отцу, не дожидаясь его писем. Часто. Может быть, каждый день. И он уверен, что отец никому не расскажет об их маленьком секрете.

— Альбус! — окликнула его Роза. Ее тон не был ни капли раздраженным — девочка хорошо знала мечтателя Альбуса и понимала, что для того, что бы спустить его на землю, нужно говорить громче. — Ты будешь покупать сладости?

— А? Что? Да, буду, конечно, — Альбус улыбнулся то ли Розе, то ли своим мыслям, то ли перспективе наесться сладкого без бдительного родительского контроля.

— Когда мы попадем на Гриффиндор, я попрошу Мелиссу Лонгботтом поговорить с профессором Лонгботтомом, чтобы он… — Роза, — одернул подружку Альбус, — профессор Лонгботтом — друг нашей семьи и вашей тоже, не надо ни о чем просить Мелиссу, он и сам все знает. — Ха! Тебе — друг семьи, а Мелиссе — родной отец, это разные вещи. — Привет, молодежь! — раздался смешок от двери. В купе появился Джеймс. — Тоже мне, старичок нашелся… — фыркнул Альбус. — Ты меня старше на полтора года, хоть и учишься уже на третьем курсе. Так что не выпендривайся, Джим, не поможет. — Да ну тебя! — миролюбиво махнул Джеймс рукой, не желая ввязываться в одну из ссор, которые вспыхивали между двумя Поттерами с завидной регулярностью. — Мама просила присматривать, я и присматриваю. По мере возможностей, — хихикнул старший брат и, увидев маячившие за дверью купе фигуры друзей, запустил руку в купленные Альбусом конфеты на столике и, ловко увернувшись от тонкой, но весьма ловкой руки младшего брата, покинул «территорию малолеток». Замок Хогвартса не мог не восхищать того, кто видел его в первый раз. Величественные и древние, его стены, казалось, дышали многовековыми традициями. Приближаясь на лодках первокурсников, одиннадцатилетние мальчики и девочки не могли скрыть восхищенного вздоха, когда стены замка выплыли перед ними, играя сотнями огней. Большой зал. Из года в год старая шляпа занимается распределением студентов. ила природы — Хаффлпафф, сила ума — Рэйвенкло, сила храбрости и справедливости — Гриффиндор, сила воли, сила крови и просто сила в чистом виде — Слизерин. Как часто дети повторяют своих родителей... Семейство Уизли испокон веков училось на Гриффиндоре, и Роза Уизли не стала исключением. Шляпа даже не успела коснуться рыжих волос, как раздался ее скрипучий голос:

— Гриффиндор!

— Адель Забини! — смуглая, очень красивая мулатка неспешно и гордо прошла в сторону скамейки для первокурсников. Вердикт шляпы был однозначен: — Слизерин!

Туда же распределили и ее брата-близнеца Джонатана.

— Скорпиус Малфой! — а вот и бледнолицый незнакомец с вокзала. Малфой... Теперь понятно. Да, Альбус слышал эту фамилию. Не от отца, от дяди Рона, и его отзывы о чистокровном семействе были весьма нелестными. Но отец не позволял говорить гадости о ком бы то ни было, он просто просил дядю ограничиться «школьными забавными историями», Уизли коварно усмехался, и в сотый раз заводил разговор о том, как Малфоя превратили в хорька на четвертом курсе, или как отец обыграл его в квиддич на втором. Малфой-младший держался спокойно, на него смотрели многие, и многие делали это с явным неодобрением. Но маленький Скорпиус, видимо, был готов к такому повороту событий, поэтому его тонкие губы сжались в одну линию, плечи гордо расправились, и необыкновенно яркие голубые глаза опасно сощурились, награждая презрением любого, кто посмел кинуть неодобрительный взгляд в его сторону. Таким образом, Слизерин приобрел еще одного студента. Через некоторое время, когда ждать уже не было сил, и коленки подгибались от страха перед неизвестностью, а в мозгу билась только одна мысль «скорей бы это все закончилось», Альбус услышал: — Альбус Северус Поттер! — это было произнесено торжественно, и директор Макгонагалл назвала его полным именем. Альбус почувствовал себя неловко. Чем он это заслужил? А чем он заслужил эти громкие аплодисменты всего зала? Он всего лишь мальчишка. Это не ему, а его отцу сейчас аплодируют, его авторитету. Чувствуя страшную неловкость и резкие приступы тошноты, Альбус доковылял до заветной скамейки и уселся на нее, думая, что встать, наверное, будет не в состоянии. Зачем его назвали именами этих людей? Теперь он должен будет нести их с почетом и славой все школьные годы, и каждый промах будет кинут в лицо и заявлен как недостойный волшебника с таким именем. Это все не его. Ни имена, ни знаменитость фамилии. Ничего. — Поттер… — хмыкнула шляпа. — Ой, — тихо ойкнул Альбус, поняв, что шляпа говорит с ним. И тут же, сжав кулаки, зашептал искренне и неистово: «Только не Слизерин, только не Слизерин… пожалуйста…» — Однажды, — задумчиво проскрипела шляпа, — я уже послушалась одного Поттера. Но у меня были на то причины. А здесь… Прости, мой мальчик, но я не вижу в тебе гриффиндорца, равно как и рэйвенкловца. Гибкий ум, жажда жизни, смелость — все это есть, да… Но… я вижу огромный магический потенциал, я вижу... а впрочем, неважно, малыш, пока неважно. — Слизерин! Казалось, что в зале резко выключили звук. Сотни голосов мгновенно смолкли. Профессор Лонгботтом некрасиво открыл рот. И даже директор Макгонагалл неверяще покачала головой. На негнущихся ногах новоиспеченный слизеринец