Array Array: Альбус Поттер и Серебряный дракон

— Драко, ну же… Смотри внимательно… Голос тетки, Беллатрисы Лейстрандж, змеей скользит прямо в сердце. Она безумна. Она абсолютно и бесповоротно безумна. Мне же дико холодно и страшно. В этом проклятом месте, которое я уже не могу назвать домом, всегда промозгло, всегда холодно. Склеп. Такой же ледяной и мрачный. Когда менор перестал быть для меня домом? Я точно знаю. Когда Лорд появился здесь. Когда за ним, шипя, вползла огромная змея. Я стал ненавидеть этот дом, когда сидел за столом среди Пожирателей и смотрел на своего бывшего профессора по маггловедению. И пусть я ненавидел этот предмет, и пусть я всегда был уверен в правильности суждений моего отца о грязнокровках. Все равно. Я возненавидел свой дом, где отныне поселилась сама смерть. Страшно. Я никогда не отличался ни смелостью, ни храбростью. А теперь вся моя жизнь – сплошной страх. И когда я увидел эти зеленые глаза на уродливом, распухшем лице, то испытал почти первобытный ужас. Никто и никогда не узнает о том, что я начал верить в победу Золотого мальчика. Я хотел, чтобы все закончилось. Чтобы эта тварь исчезла из моего дома. А теперь моя надежда сидела передо мной, и вы еще спрашиваете, узнаю ли я его? Разве можно не узнать эти глаза? Я слишком хорошо изучил их за эти шесть лет. Слишком. Они чистого, прозрачно-зеленого цвета, темней по краям, а если вглядываться подольше, то легко можно рассмотреть золотые крапинки у самого зрачка, мелкие, словно песчинки, именно они виновники такого наивного и солнечного выражения глаз Поттера. В этом я уверен. Я смотрю на него, как удав на кролика. Отец кладет мне руку на плечо и шепчет что-то о том, что Лорд нам все простит... О, да я провинился, отец. Я не смог стать убийцей. Я – твоя жалкая тень. Твоя неудавшаяся копия, Люциус Малфой. Он забрал наш дом, нашу честь и право на свободу, заклеймил, будто своих овец, а я теперь должен отдать ему право смотреть в эти глаза? Я слишком боюсь. Прости. — Что у него с лицом? – это все, что я способен из себя выдавить, лихорадочно соображая, что же делать. Предать этот взгляд… нет, не смогу, и не просите. — Да, что у него с лицом? – истерично смеется Лейстрандж, и мне становится физически плохо. Тошнота подкатывает к самому горлу. — Нет. Не уверен, — говорю я, рассматривая уродское лицо, в котором легко угадать знакомые черты. Они что, все слепые что ли… — Смотри, Драко, — обманчиво ласково произносит Беллатриса, — смотри, а там? Это же грязнокровка Грейнджер и ее рыжий дружок? Ну, конечно, это грязнокровка с нищебродом. На них и чар-то никаких нет. Это они, а это чучело под моими ногами – Поттер. — Не уверен, — сдавленно говорю я, думая только о том, что меня вот-вот стошнит от страха. Если я еще раз пронаблюдаю чье-нибудь убийство, то стану не лучше дементора. Кажется, Беллатриса готова взвыть от разочарования. Она-то думала, что преподнесет Повелителю Поттера и продемонстрирует свои нежные чувства к этому змееподобному. Как же противно… Меня все-таки выворачивает в углу гостиной, и, подняв голову, я понимаю, что пленников увели. Осталась только Грейнджер. Ну, конечно, Беллатриса не упустит шанс помучить грязнокровку. — Круцио! – хохочет она, и Грейнджер выворачивает наизнанку, она кричит дико и надрывно. Крик эхом прокатывается по поместью. И я корчусь в своем углу, вспоминая, как невыносимая боль выкручивала мои суставы. Наверное, в тот день я сошел с ума. Меня сломали. Поломанная кукла, которая никому уже не нужна. Еще крик. Замираю, скрючившись на полу. Интересно, а Поттер слышит, как вопит его подружка? Тебе больно за нее, Поттер? Больно?! Ты знаешь, что такое смерть, но ты понятия не имеешь, что значит боль… А я вот знаю. Но я один. У меня есть только твои глаза. Но и это у меня собираются забрать. Я помню, Поттер... я все помню. Больничное крыло, легкое невесомое касание теплых пальцев... Я не был один тогда. Но ты умрешь, а я вернусь в свою ледяную скорлупу, чтобы выживать в невыносимом одиночестве… нет… не хочу… может, меня сейчас убьет какое-нибудь шальное заклятие? Ну, пожалуйста, это же так просто. Слышу шум. Поттер и рыжий. Выбрались все-таки. Ну, кто бы сомневался. Злобное ликование заполняет душу. Теперь можно бороться. Выползаю из угла на трясущихся ногах. Беллатриса держит под прицелом Грейнджер. А я смотрю тебе прямо в глаза. Хочу запомнить. Отец хочет дотронуться до метки. Уродство.… Но не успевает. На нашей люстре, красивой, что когда-то дарила свет и причудливые, сказочные тени на стенах гостиной, раскачивается наш, то есть уже не наш, конечно... домовик Добби. Дальше все как в тумане. Люстра падает, С Поттера сползают остатки магии, мощным экспеллиармусом он выбивает палочки из рук Беллатрисы отца, меня. Машинально подбираю, может, хоть теперь этот идиот, наконец, исчезнет отсюда живым? Но грязнокровка услужливо напоминает, и Поттер послушно вырывает все три из моих рук. Теперь его заклятья, многократно усиленные, позволяют прикрыть их отход. Беги, Поттер. Беги. А я запомню этот безумный взгляд в свою сторону. В нем не было ненависти. Только боль. Отражение моей собственной боли. Отражение одиночества. Никогда не думал, что мы так с тобой похожи, Поттер…