Джеймс Блэйлок - Исчезающий гном

Занимавшийся день уже был теплым. С гор в долину дул легкий ветерок, вызывая у Джонатана такие ощущения, какие, по его представлениям, должен был вызывать ветер, подгоняющий торговые корабли. Этот ветер нес с собой запах летних цветов и затхлый, травянистый запах реки. Ветерок был как раз подходящим для того, чтобы сдувать волосы с глаз Джонатана и шелестеть листьями в кронах дубов. По пути вниз по реке этот ветерок будет дуть им в спину – безусловное преимущество, если беспокоиться о времени. Но впрочем, о времени Джонатан беспокоился меньше всего, поэтому решил не поднимать парус. Они с Ахавом пробирались по тропинке, ведущей через луг за Вдовьей мельницей. Идти было тяжело, потому что благодаря какому-то чуду природы ночью вылупился из икринок чуть ли не миллион маленьких жаб и все они двигались через луг, чтобы ознакомиться с рельефом местности. Джонатану и Ахаву приходилось все время быть начеку, чтобы не наступить на какую-нибудь из них. Джонатан на минуту остановился и, подхватив горсть жаб, посадил их Ахаву на спину, чтобы подбросить этих малявок до реки. А еще ему хотелось увидеть, какое лицо будет у Профессора, когда тот увидит собаку, нагруженную жабами: в профессорском мозгу грянет буря предположений и рассуждений.

Река текла вдаль, выгибалась излучиной; ее гладкая, как стекло, поверхность лишь изредка искажалась небольшим водоворотом или воронкой в том месте, где плеснула рыба. Прибрежная трава была усыпана бусинками росы, сверкающими в лучах только что поднявшегося солнца. Это был один из тех дней, которые придавали Джонатану решимости впредь вставать вместе с солнцем просто ради того, чтобы насладиться утром. Подобные идеи, разумеется, испарялись так же быстро, как роса на траве, а поздним вечером намерение спать до полудня привлекало его ничуть не меньше, чем здесь, на лугу, намерение подняться рано утром.

Он продолжал брести за Ахавом и наконец вышел на пристань. Развлечения ради Джонатан решил проверить перемет, который Тэлбот ставил на форель, привязывая его к одной из широких балок, поддерживающих причал. Тэлбот имел обыкновение проверять крючки каждое утро часов в семь, прежде чем приступать к изготовлению сыра. Они неизменно были пустыми. Сначала Тэлбот использовал в качестве наживки куски старого сыра – что было, в общем-то, неплохой мыслью, – но сыр так быстро рассыпался на крошки, что крючки оставались без наживки в течение двадцати трех часов в сутки. В конце концов Тэлбот решил, что куски желтой резины послужат не хуже сыра, и вскоре удостоверился, что на резину можно положиться – она будет исполнять свои обязанности и не уплывет прочь. Результат, однако, практически ничем не отличался от предыдущего. Профессор сказал, что, похоже – по крайней мере с научной точки зрения, – куски желтой резины действуют на рыбу примерно так же, как тубы действуют на медведей и гоблинов, и что Тэлботу не помешало бы немного лучше изучить ситуацию, прежде чем возлагать слишком большие надежды на резиновый сыр.

Сейчас же в воде копошилось около полудюжины форелей, собравшихся вокруг одного из плавающих на поверхности резиновых сыров и разглядывающих его так, словно он вызывал у них недоумение. На глазах у Джонатана одна из форелей отплыла в тень, а потом вернулась с двумя своими товарками, которые, как и все остальные, принялись плавать вокруг фальшивого сыра, не сводя с него глаз. Профессор подошел к Джонатану посмотреть, что его так заинтересовало.

– Эти форели, похоже, изучают резиновый сыр Тэлбота, – заметил Джонатан. – Интересно, на какие мысли он их наводит – на научные или философские?

– Почти несомненно на философские, – ответил Профессор. – Они делают выводы о природе такого зверя, который подвешивает под причалом куски резины.

– Тогда они могут заключить только то, – сказал Джонатан, – что мы – раса придурков. Они подсчитают нашу значимость с точки зрения висящего здесь резинового сыра. Возможно, нам следует опустить на веревке книгу либо подвесить какой-нибудь символ технического прогресса вроде компаса, стеклянного шарика или куска мыла.

– Это только ухудшит положение. Они начнут гадать, почему мы произвели подобные чудеса, а потом сбросили их в воду.

Примерно в это время из зеленых глубин реки поднялась стая длинных извивающихся, словно резиновые, речных кальмаров. Форели бросились от них врассыпную. У кальмаров были большие круглые выпученные глаза и дюжина волочившихся сзади щупальцев. На какое-то мгновение они застыли совсем рядом с поверхностью, огляделись, а затем опять исчезли в глубине, оставив резиновый сыр Тэлбота одиноко болтаться под напором течения.