Оля Виноградова: Легкой поступью безумия

Движение паромобиля по улице затрудняют допотопные кареты наемных извозчиков и аристократов, а также редкие гарцующие на великолепных породистых животных всадники. Да, машина - роскошь доступная не каждому, но Главы районов города позаботились, чтобы пустить достаточное количество вместительных модифицированных паромобилей по столице. В них проезд доступен большинству жителей. Другое дело, что благородные лорды и леди никогда не захотят посадить свои разодетые в шелка седалища на то же место, что их кухарка или прачка. Предпочтут темноту и неуклюжесть громыхающих деревянно-железных гробов. Поговаривают, что с достаточным распространением машин многие улицы будут очищены от конных экипажей, но когда еще наступит светлое будущее, и на скольких скелетах леров оно будет построено…

По обе стороны от проезжей части из пакеляжа расположились широкие тротуары, по которым передвигались немногочисленные прохожие, в основном люди из среднего и низшего сословия, а также уличные работники. Одиннадцать часов утра уже довольно позднее время для чинной утренней прогулки к месту работу: большинство заступает на службу к девяти или десяти, но разгильдяи и лентяи никогда не переведутся.

Мальчишка, разносчик газет, едва не упал под колеса машины Клеймора, провожая взглядом лоточника со сладкими булками, но вовремя отпрянул назад. Водитель, не сдержав эмоций, грязно обругал невнимательного юнца. Граф слегка поморщился: его аристократические аккуратные уши не выносили портовой брани. Сама я ни разу не слышала, чтобы его губы произносили ругательства. Клеймор умеет водить паромобиль, но предпочитает пользоваться услугами наемного персонала. Конфликты на дорогах между участниками движения нередки, и обычно, после пробных словесных уколов вступает в действие закон силы - в ход идут кулаки и подручные средства. До приезда жандармов вспыльчивые мужчины, а то и женщины успевают обзавестись несколькими синяками и ссадинами.

Я засмеялась, представив графа с разукрашенным лицом, всклокоченными волосами и в запачканной одежде, но совершенно некстати воображение добавило трость, с выскочившем из тайника лезвием, и труп в луже крови на дороге. Я считаю, мой любовник вполне способен на убийство. Причем хладнокровное и оттого еще более ужасающее, чем факт насильственного лишения жизни человека сам по себе. Опять же в глазах общественности. Я горевать над ничего не значащим для меня телом не буду.

Мы покинули улицы богатейшего квартала столицы и влились в еще более плотное движение в центре города. Если бы не выделенная полоса для движения паромобилей, недавно уложенная по новой технологии, то мне пришлось бы идти пешком, а так через пятнадцать минут я войду в ворота университета. Клеймор все еще молчал. Он откинулся на сиденье машины и периодически промокал белоснежным кружевным платочком разбитую губу. Придется ему перед работой посетить специалиста. Увы, я исправить его лицо не в силах. Моей рэ-специализацией является работа с неживыми предметами.

До самого университета граф не проронил ни слова, вопреки моему тайному желанию скандала. Ничего не сказал он, открывая мне дверцу машины, учтиво подавая руку. Клеймор приложил платочек к губам и изредка покашливал, изображая легкую простуду. В самом конце прощания, чуть больше, чем нужно склонив голову он прошептал:

- Приходи сегодня. Я соскучился… - слаб. Телом, не душой. Отказаться от сладкого удовольствия не в его силах.

Соскучился… Мне-то какое до этого дело! Быть может, я подумаю о предложении графа позже, вечером, но сегодняшний день, весь целиком, должен принадлежать мне, и делить его, с кем бы то ни было, я пока не собираюсь.

Проводив взглядом умчавшийся паромобиль, я вошла в ворота и ступила на дорожку из гравия под сенью роскошных дубов. Скоро начало приветственной речи Попечительского Совета университета и ректора, поэтому учащихся, спешащих к месту общего сбора, было совсем немного. Торопыги, зажав под мышкой сумки с учебниками, со всех ног бежали к центральному зданию учебного заведения, нарушая приличия общества, предписывающие всегда степенное передвижение. Впрочем, если судить по одежде, то большинство "спортсменов" не принадлежат к высшим слоям общества, а потому смело плюют на идиотские правила и устои.

Ближе к площади перед корпусом университета меня встретил Франц. Несмотря на общую сдержанность лица и фигуры, его глаза полыхали негодованием, а упрямо поджатые губы нервно кривились, готовые обрушить на меня поток упреков. Заслуженных.