Olga Romanovskaya - Чужие воспоминания (doc)

Ты для него прошлое, Одана, далекое прошлое, а твой будущий ребенок – досадное недоразумение. Он ему не нужен, не стоит и говорить.

Беременность протекала относительно легко, если бы не начавшие отекать к маю ноги, рвота по утрам и категорическое неприятие запаха духов, всё было не так плохо. Я стала готовить себе пищу с минимальным содержанием пряностей (их аромат также раздражал желудок), больше гулять, следить за собой, теплее одеваться и категорически отказывалась носить тяжести на работе, ссылаясь на боли в пояснице. Она у меня действительно побаливала.

Округлившийся живот, к счастью, еще не такой большой, я старательно прятала под платьями с завышенной талией. Кларетта, кажется, догадывалась, в чём дело, ведь раньше я таких нарядов не носила, но тактично молчала. Я была ей за это благодарна: не хотелось слухов, расспросов об отце малыша. О том, чтобы назвать имя последнего, не могло быть и речи – меня бы тут же насильно отправили к лекарю, а после бросили в тюрьму. Или сразу убили вместе с неродившимся малышом без лишних разговоров. Так даже проще и дешевле для государства.

За окном стоял ясный майский день. Деревья покрылись листвой, то здесь, то там пробивались пучки сочной травы, звонко пели птицы, воздух был полон благоухания весны, которую вот-вот должно было сменить лето. До календарного два дня осталось.

На кухонном столе стоял букет ромашек – одних из немногих цветов, на которые я спокойно реагировала. Его принесла соседка.

Подоткнув юбку, я занималась уборкой, то и дело прислушиваясь к своим ощущениям и поглаживая животик. Я уже придумала ребёнку имя: если родится мальчик, назову его в честь своего отца, если девочка – в честь матери.

В дверь постучали. Отложив тряпку в сторону, я осторожно поднялась на ноги и спустилась в прихожую. Наверное, сосед-мясник, он обещал мне парную телячью печень.

Но на пороге стоял не мясник, а Лэрзен.

Вскрикнув, я отпрянула назад, в дом.

- Вижу, мне здесь не рады, - маг сам закрыл за собой дверь. – Я на минуточку, просто был в Лайонге, решил проведать. Вижу, у тебя всё в порядке….

Тут он неожиданно замолчал, нахмурился и пристально посмотрел на меня:

- Одана, ты ничего не хочешь мне сказать?

- Нет. Проходите на кухню, сейчас я закончу и спущусь.

- Ты что, ненормальная, в таком положении лестницу мыть?! – накинулся на меня Лэрзен, ухватил за руку и поволок на кухню. Он не успокоился, пока я не села, а сам остался стоять, подпирая спиной дверной косяк.

- Что-то не так? – робко поинтересовалась я, не выдержав и минуты его тяжёлого взгляда.

- Да как сказать, тебе виднее. Ещё раз спрашиваю: ты ничего мне сказать не хочешь?

- О чём?

Неужели он догадался? Но как, по завышенной талии юбки, моим замедленным движениям?

- О своей беременности, например. Забыла, что я умею читать мыли? К тому же, я его чувствую.

- Как? – я не стала отрицать очевидного.

- Без понятия, просто чувствую. И аура у тебя двоится, между прочим, твоя слабее. Ты мне вот что скажи: почему от него не избавилась? То, что не сказала, я понимаю, но зачем оставила? Не как плод же большой и чистой любви! Что-то я не замечал в тебе особой симпатии к моей персоне. Ты хоть представляешь, что будет, когда ты родишь ребенка с тёмным знаком? Тебя же затравят, сожгут вместе с младенцем. Зачем так рисковать?

- Я не сразу поняла, потом не было денег, а сейчас я с ним сроднилась, - улыбнувшись, я провела рукой по животу. – Он мне дорог. Но почему вы уверены, что он родится магом?

- Нет, ты сама, как ребёнок! – всплеснул руками Лэрзен и сел напротив. – Ты забыла о своей маленькой особенности? Передаче магической силы детям. При условии того, что ты забеременела не от самого завалящегося колдуна с хорошо выраженным даром, догадайся с двух раз, кого ты родишь? Правильно, тёмного мага или тёмную колдунью – я пока не могу сказать, кто там, мальчик или девочка. Ну-ка позволь.

Его ладонь легла на мой живот. Ребенок отреагировал мгновенно, проявив поразительную бурную активность.

- Он толкается! – изумлённо пробормотала я. До этого малыш часто шевелился, но лишь изредка позволял себе ударить меня ножками или ручками. – Да ещё как! Эй, больно же!

Лэрзен усмехнулся и пересадил меня себе на колени. Теперь его руки крест-накрест лежали на моём животике.

- Тише, пожалей маму, она и так устаёт. Работает, убирается, да ещё тебя таскает. Имей совесть!

Ребёнок мгновенно затих, но стоило магу убрать хотя бы одну руку, начал пинаться снова.