Александра Лисина - Проба сил

Я инстинктивно ухватилась за Аса и торчащие из спины демона выросты, чтобы не упасть, однако на этот раз полет, хоть и был недолгим, оказался совсем не таким жутким, как в прошлый раз. Лин уверенно влетел в обгоревшую, тлеющую и болезненно корчащуюся дыру, выставил вперед когтистые лапы, как коршун, готовящийся схватить добычу. Затем развернул крылья, гася скорость, жарко выдохнул в таящуюся под корнями темноту. С хрустом проехался по густому слою пепла, оставшемуся от самых невезучих Тварей, которые не успели убежать от обрушившегося сверху солнца. После чего проворно огляделся, безошибочно отыскал небольшой, наполовину утопленный в землю валун, вокруг которого пепла насыпалось особенно много. Радостно взревел, пугая деревья, развернулся и в три шага достиг почерневшего от огня камня, на котором, как и в прошлый раз, дрожала от натуги натянутая между небом и землей тонкая нить.

"Спасибо, родной, — прошептала я, когда он вытянул страшную морду и положил ее на землю у самой Печати. — Ты — настоящий друг. А теперь все, прикрой Аса и проследи, чтобы деревья раньше времени не сомкнулись".

На меня в упор взглянули жутковатые, алые, но уже стремительно желтеющие глаза, в которых снова проступило знакомое выражение, из пасти быстрее молнии выстрелил длинный, раздвоенный на конце язык, осторожно лизнул в шею, отодвинулся. А мгновением спустя заметно вытянувшийся и откровенно начавший походить на дракона шейри скользнул в сторону, отпуская Аса и одновременно хищно уставившись на тяжелые кроны. Которые, как оказалось, действительно уже пытались сомкнуться обратно.

— Жги! — крикнул Ас, спрыгивая со спины Лина на землю и выхватывая свой незаменимый двуручник. — Жги, пока не накрыло! Если станет темно…

Он мог и не договаривать: все мы понимали, что как только поляну перестанут заливать солнечные лучи, мы погибнем на месте. Потому что только они сейчас сдерживали скопившуюся на границе света темноту. И только они не давали злобно шипящим, плюющимся и приглушенно воющим Тварям накинуться на нас из-за деревьев.

Я призвала Эриол и с ненавистью посмотрела на сочащийся ядом алтарь.

Теперь, когда на мне был амулет брата, я практически не ощущала исходящую от Печати силу. Она почти не касалась меня, не высасывала досуха, не вынимала душу, не пугала бесконечной воронкой, в которой кружились сотни неупокоенных духов. Теперь мне было все равно, откуда бить и с какой силой кромсать эту гадость. Теперь я могла без опаски подойти на расстояние удара, почти не ощущая могильного холода, мстительно прищуриться и тихо сказать:

— Вот и все. Теперь ты меня уже не достанешь.

После чего замахнуться и уверенно перерубить испуганно дернувшуюся нить.

Когда на поляну с разбегу выметнулись оборотни, все уже было кончено: плененные эары с тихим вздохом исчезли, древний алтарь раскололся пополам, хлынувший от него во все стороны, ослепительно белый свет разошелся гигантской волной по всему Харону, заставив его выть и корчиться от боли; Ас, на которого в последний миг рискнул прыгнуть обезумевший хартар, обзавелся рваной раной на ноге; благословенная "синька" уже успела эту рану вылечить; ближайшие Твари, сперва начав рвать друг другу глотки, осыпались на землю горячим пеплом. Лин, умудрившийся раздавить сразу двух кахгаров и одну нахальную рирзу, спалил почти треть деревьев в округе, отчего поляна была залита солнечным светом уже целиком. Он снова превратился в большого, но симпатичного коня. Снова вспомнил о своем прошлом. Испугано прижал уши к голове, когда сообразил, что именно натворил, и теперь смирным черным клубком лежал неподалеку от разрушенной Печати, глядя на мир огромными печальными глазами. Тогда как я… я, когда очнулась и ошалело обвела глазами картину произведенных им разрушений, смогла только покачать головой и, оперевшись на руку брата, пораженно сказать:

— Ничего себе, погуляли… я выжата, как лимон, Лин чуть не плачет, ты в крови вывозился, как мясник, да еще и ранен…

— Со мной все в порядке, — невозмутимо отозвался Ас, аккуратно бинтуя поврежденную ногу. — И даже более того: думаю, еще лет пять жизни мы с братьями сегодня получили.

Осознав услышанное, я только выдохнула:

— Охренеть! Знаешь, мне как-то подруга рассказывала, что когда рожала, то так намучалась и настрадалась… так все проклинала и едва не материлась от боли… что чуть из окна не выбросилась. Но потом увидела новорожденную дочку, взяла ее на руки, увидела, как она улыбается, и внезапно поняла: не зря. А еще минут через пять, когда ужасы родов подзабылись, а девочка, насосавшись молока, тихо уснула, посмотрела на теряющего сознание мужа и задумчиво так сказала: "а что? пожалуй, через годик можно и повторить"… после чего мужу стало совсем плохо, акушерка одобрительно крякнула, а ребенок так и не проснулся. Так вот, я себя сейчас ощущаю примерно также: как будто меня сплющили, стиснули, изжевали и выплюнули обратно. Но ради того, что ты мне сейчас сказал… да, пожалуй, можно и повторить.