Грэм Макнилл - Молотодержец

— Верно. Вместе. — Теперь ладонь Зигмара легла на боек грозного боевого молота. — Одному мне не справиться, нужна помощь моих братьев. Так поклянитесь же вместе со мной, друзья мои. Давайте присягнем, что отныне все наши деяния будут направлены на воплощение в жизнь видения о единой Империи людей.

Вольфгарт с Пендрагом переглянулись, словно считая его сумасшедшим. Но Пендраг, улыбаясь, обратился к нему:

— Эта клятва… нужна кровь, так? А ведь мы только что пролили ее немало.

— Нет, друзья. Пусть наша кровь принадлежит Ульрику, мне же достаточно вашего слова.

— Я даю слово, — кивнул Пендраг, опуская ладонь на рукоять молота.

— Вольфгарт?

Улыбаясь, тот качнул головой:

— Вы оба спятили, но это великое безумие, так что я с вами.

Вольфгарт положил руку на Гхал-мараз, и Зигмар сказал:

— Над этим грозным оружием я клянусь перед лицом всех богов нашей земли в том, что не успокоюсь и буду трудиться во имя объединения всех племен в могучую Империю.

— Я тоже клянусь.

— И я.

Сердце Зигмара возликовало, когда в глазах братьев по мечу он прочел безграничную веру в себя.

Вольфгарт кивнул и спросил:

— И что теперь? Ты хочешь, чтобы мы втроем выступили в поход и сегодня же завоевали целый мир? Задача не из легких.

— Пока что нас трое, но это лишь начало, — заверил друга Зигмар. — Нас станет больше.

— Многим наш путь придется не по вкусу, — предупредил Пендраг. — Без кровопролития не обойтись.

— Путь будет долгим и трудным, — согласился Зигмар, — но я уверен, что некоторые вещи стоят того, чтобы за них сражаться.

Вольфгарт взглянул куда-то вдаль от Клятвенного Камня и сказал:

— Верно. Должно быть, ты прав.

Зигмар проследил за взглядом побратима, и сердце его забилось быстрее, когда на краю площади он увидел Равенну. Девушка куталась в зеленую шаль, по плечам рассыпались волосы цвета воронова крыла. Зигмар понял: никогда еще Равенна не казалась ему столь прекрасной.

Разрываясь между торжественностью только что произнесенной клятвы и желанием поспешить к Равенне, Зигмар взглянул на друзей.

— Не мешкай, — сказал Пендраг. — Ты будешь глупцом, если не пойдешь.

Они шли к реке и смотрели, как последние лучи заходящего солнца исчезают за горизонтом. С востока наползала тьма, и тишину тревожило лишь бряцание брони часовых и плеск речных волн.

Равенна ничего не сказала, когда к ней подошел Зигмар, и вдвоем они молча направились к реке, несущей на юг темные, словно деготь, воды. В доспехах Зигмар чувствовал себя очень неуклюжим, и, в отличие от бесшумной и грациозной поступи Равенны, каждый его шаг сопровождался лязгом.

Они петляли средь лежащих на берегу лодок и сохнущих сетей и наконец оказались у небольшой дамбы, где в речное дно для укрепления берегов были вбиты длинные бревна. Равенна ступила на мол и дошла до самого конца, глядя на воды Рейка, стремящиеся к далекому западному побережью.

— Триновантес любил плавать, — вспомнила Равенна.

— Точно. У него одного хватало сил переплыть реку, борясь с течением. Всех остальных сносило вниз, и приходилось возвращаться в Рейкдорф пешком.

— Даже тебе?

— Даже мне, — улыбнулся Зигмар.

— Я скучаю по нему.

— Всем нам его не хватает, — заверил сестру погибшего друга Зигмар. — Если бы можно было найти слова, которые облегчили бы горечь утраты…

Равенна покачала головой:

— Слова тут бессильны, Зигмар. К тому же я не желаю смягчать боль.

— Не понимаю тебя, — удивился Зигмар. — К чему упиваться страданиями?

— Потому что иначе я могу его забыть, — сказала девушка. — Если душа не будет болеть, тогда можно забыть, что была война, что воины, в том числе ты, видели его смерть.

— Ты меня обвиняешь в гибели брата?

Равенна отвернулась, и последние лучи заходящего солнца расплавленной медью вспыхнули у нее на волосах. Она проговорила:

— Орк пронзил моего брага копьем, не ты. Я не виню тебя в смерти Триновантеса, но ненавижу то, что воины — как ты и как он — вынуждены защищать нас от мира, в котором мы живем. Не выношу то, что приходится строить стены и прятаться за ними, не терплю то, что нужно ковать мечи и сражаться с врагами.

Зигмар коснулся плеча девушки и сказал:

— Мир — смутное место, Равенна, без мечей и воинов все мы обречены на погибель.

— Знаю, — кивнула она. — Я не так наивна и понимаю, что без вооруженных воинов не обойтись, но мне это не нравится. Как и то, что из-за войны я лишилась брата и, быть может, расстанусь с тобой.