Стивен Браст - Феникс

– Казнен за что? – поинтересовался я.

Он проигнорировал мой вопрос. Мы оба знали, за что, и если я не пожелал признаться в содеянном, что ж, это мое дело.

– Я пришел к выводу, что ты либо наемный убийца, либо фанатически предан своему господину или некому делу. Быть может, если ты согласишься с нами сотрудничать и расскажешь об обстоятельствах, которые привели тебя сюда, мы сохраним тебе жизнь. Маловероятно, но возможно.

Он говорил очень похоже на моего друга Маролана. Вам еще предстоит с ним встретиться.

Я снова заявил о своей невиновности, но он жестом прервал меня.

– Обдумай мои слова, – продолжал он и медленно поднялся на ноги. – Мы дадим тебе время на размышление, но не слишком много. Я еще вернусь. – И он оставил меня в одиночестве.

С чего начать мой рассказ? Поведать вам о времени, месте или обстоятельствах? Выберем время. Я провел здесь уже три дня, меня постоянно посещали разные люди, которые заботились о моем здоровье. Сегодня я впервые сумел самостоятельно, не держась за стену, пройти шесть шагов до стоящего в углу ведра с нечистотами. На большее я еще не был способен, но гордился и этим достижением.

Мне удавалось отличить день от ночи благодаря узкому оконцу, находящемуся в кирпичной стене на высоте восьми футов. Окно перекрывали толстые горизонтальные прутья: я подозревал, что их приделали уже после того, как здание было построено, – возможно, совсем недавно, скажем, дня три назад. Я отметил их возможную ненадежность.

Очевидно, помещение не предназначалось для содержания пленников, но вполне подходило для данной цели. Дверь была толстой; судя по тому, что я слышал, когда она открывалась, снаружи имелся железный засов. В комнате стояла слишком длинная койка. Матрас показался мне мягким и шуршал всякий раз, когда я поворачивался на другой бок. Мне дали коричневое бесформенное одеяние, сделанное из кожи какого-то животного. Уж не знаю, обычное ли у них дело забирать у пленников всю одежду или они нашли в моей такое количество оружия, что пришли к выводу – и не ошиблись, – что им никогда не удастся найти все. Меня оставили босым, чего я не любил с самого детства.

Кормили меня дважды в день. О первом я помню смутно. Второй раз мне дали безвкусную рыбную похлебку, пересоленную. В следующий раз принесли какую-то кашу, на вкус она оказалась лучше, чем на вид, но не слишком. Затем попотчевали блюдом из кальмара, из которого хороший повар наверняка соорудил бы нечто изумительное. Последний обед – его остатки лежали на деревянной тарелке – состоял из вареных овощей, рыбы и куска грубого черного и очень вкусного хлеба.

Я дважды пытался сотворить заклинания, ускоряющие заживление, но ничего не происходило. Меня это удивило. Одно дело – перекрыть доступ к Имперской Державе, и совсем другое – свести на нет колдовство, которое определяется лишь умением и наличием экстрасенсорной энергии. Я не понимал, как можно лишить человека таких способностей.

С другой стороны, Лойош говорил о том, что люди здесь для него псионически невидимы – весьма странно. Возможно, эти факты как-то связаны между собой. Кроме того, я несколько раз пытался войти в контакт с Мароланом и Сетрой, но у меня ничего не вышло. Я так и не понял почему. Причина в расстоянии или тут нечто иное?

Кроме того, никак не удавалось связаться с Лойошем, чтобы выяснить, все ли с ним в порядке. У меня было ощущение, что если бы с ним что-то случилось, то я об этом узнал бы, но мы с ним еще ни разу не расставались так надолго.

Чтобы отвлечься, я стал анализировать недавний разговор с одним из представителей королевской службы безопасности. Его слова о том, что они могут сохранить мне жизнь, не следовало воспринимать всерьез – я убил четверых граждан государства и короля. Однако он, возможно, говорил правду, когда определял “цивилизованное” поведение. Хорошая новость, если, конечно, он не солгал. В последний раз, когда меня пытали, я вел себя не самым лучшим образом.

Но главной загадкой оставалась его первая фраза. Он вошел, посмотрел на меня сверху вниз, назвал свой титул и заявил:

– Мы задержали тебя за убийство его величества короля Харо Олиторволда. Мы хотим, чтобы ты рассказал, почему ты его убил, для кого, откуда прибыл…

Я прервал его выражением самого искреннего возмущения, на которое только был способен. Он покачал головой и продолжал:

– Даже не пытайся отрицать свою вину. Твой сообщник уже во всем признался.

– Ах, вот оно что, тогда другое дело, – сказал я. – Если вы захватили моего сообщника, мне все понятно. Я признаюсь… что, вы сказали, я сделал? И кто мой сообщник?