Наталья Пешкова - В Игре брода нет.

Мамочки, как же страшно. И Зара нет. С ним спокойнее. Ой, а ведь он там совсем один! Надо срочно выбираться отсюда.

- Так, парень, хватит спорить, - строго сказала я, подобрав с пола нож Риарра и закрепив ножны на ноге специальным ремешком. - Пошли.

И мы пошли. Целых два шага сделали. Риарр хмыкнул, наблюдая нашу попытку сбежать с прифронтовой территории, снял с шеи какую-то подвеску, раскрыл её. И на ладонь урса выпала маленькое жёлтое семечко.

- Проглоти, - велел кот, - это илит, боевой допинг. Его принимают воины, когда срочно нужны силы. Он действует два-три часа, затем наступает откат. Становится в два раза хуже, чем было. Поэтому используют илит только в критических случаях. Таких как наша. Иначе ты идти не сможешь.

Мы спустились в подвал.

- Риарр, удачи, - шепнула я, открыв дверь, за которой начинался хозяйственный тоннель.

Урс с тёплой улыбкой кивнул и стремглав бросился вверх по лестнице. Туда, где сейчас шёл бой. Неравный. Отчаянный. Яростный.

В длинном подземном коридоре, выложенном серым камнем, было темно. К счастью, моё ночное зрение не подвело - Зарчик, радость моя, ты про меня не забываешь, хоть и самому сейчас несладко. Я могла передвигаться вполне уверенно, но всё равно не поспевала за мчащимся впереди Орисом. Злящийся из-за невозможности поучаствовать в защите больнице мальчишка собирался разорвать на мелкие части всех врагов, что могут нам встретиться на том конце прохода. Чёртов илит сделал из и так не тихого подростка сущего берсеркера. Не знаю, как этот илит должен действовать на воинов, но если парень будет бросаться на всё, что движется, нам далеко не уйти. Только на здравый смысл Ориса и остаётся надеяться. Хотя… Это ещё хорошо, что он меня к числу врагов не причислил. Интересно, кто такой этот Риарр, что принц его практически беспрекословно слушается?

Тоннель завершился неожиданно: не было никаких специальных складских помещений, откуда доставляли в школу еду. Двустворчатая, сейчас приоткрытая, дверь и яркий свет, заставивший меня на мгновение ослепнуть. Интуитивно я пригнулась и шарахнулась в сторону. Там, где я секунду назад стояла, просвистела увесистая дубинка.

Мы оказались на окраине какого-то парка в окружении большой группы людей. Одна часть революционно настроенных масс принимала непосредственное участие в боевых действиях, вторая улюлюкала, подбадривая их и освещая место боя факелами. Орис, выпустив когти, яростно размахивал руками, вертясь на месте так, что у врагов не было шанса к нему подобраться. Но прорвать круг и уйти не мог. Или не хотел. Наши противники - пьяное мужичье, вооруженное разномастным дубьём - глумливо ржали, гоняя больного мальчишку. Блин горелый, вот когда пожалеешь, что ты тоже человек.

- Что ж вы, гады, делаете?! - разозлившись, заорала я. - Это ребёнок!

- Ща мы и тебе ребенка сделаем! - сплюнув сквозь зубы, хохотнул один из них, небритый верзила с грязными, давно не чесаными волосами, хватая меня в охапку.

Он повалил меня на землю и принялся под насмешливые комментарии и пожелания своих товарищей рвать на мне кофточку. Я уперлась руками в его грудь, пытаясь из последних сил оттолкнуть мужчину.

Мне было страшно. Очень страшно. Я словно падала в чёрный бездонный колодец ужаса и паники. Но что-то не позволило мне упасть. Подхватило в надежные объятия. Злость и ярость, такие непривычные для меня чувства, сейчас поддерживали меня, подталкивая вверх. Да чтобы меня! Какие-то волосатые сволочи! Лапали! Да я!

Мужик, завизжав так, что иная баба позавидует, отскочил, скуля и дуя на свои обожженные ладони. На его рубашке четко пропечатались две прогоревшие пятерни, словно следы от забытого беспечной хозяйкой включенного утюга. Отметины были ровно там, где раньше располагались мои руки в отчаянной попытке оттолкнуть этого борова. Народ замер, уставившись на меня испуганными глазами. И чего они так уставились? Мама дорогая! Мои ладони горели, причем, в самом прямом смысле этого слова, - ровным оранжевым огнём. Но боли и вообще хоть какого-то дискомфорта я не чувствовала.

- Магичка, мать её! - заявил один из пьянчуг и, покачиваясь, торопливо скрылся за деревьями.

Ещё двое, протянув, что "своя жизня завсегда дороже", последовали за своим собутыльником.

Как бы мне хотелось сейчас сказать, что бой был завершен по причине полной и безоговорочной капитуляции противника. Но нет. Среди этой братии оказался один идейный революционер, который пришёл "воевать с мерзкими лохматыми тварями и их прихвостнями, и он вовсе не трус, как некоторые". Короче, эта сволочь таки вновь распалила притихших было мужиков. Я только подумать успела, что было бы здорово, если бы оружие у этих громил вдруг разом бы испарилось, да и свет выключить не помешает - темнота она ж друг молодежи, а Орис у нас тут самый молодой будет.