Свенельд Железнов - Скоморох

Одна из девушек улыбнулась своей хозяйке, опустила колотушку и поспешила к выходу. Радим, кланяясь в пояс, медленно ретировался следом за ней.

— До свидания, милостивая боярыня!

— Не пропадай, — негромко напутствовал Радима Богдан.

Когда мрачный Антипка с секирой исчез за закрытой дверью, скоморох облегченно вздохнул. Он свободен! После того, что пришлось пережить, это казалось почти что чудом.

Свежий воздух бодрил, легкий морозец пощипывал незакрытую одеждой кожу. Находиться на улице было приятно. Часть гостей вывалила из риги и веселилась перед теремом, катаясь с ледяных горок и кидаясь снежками. Возраст забаве не помеха. Здесь крутились как совсем юные отроки, так и мужи солидных лет. Было много женщин. Больше, чем сидело за столами. Похоже, воевода согнал сюда всю прислугу, свободную от неотложных дел. Подвыпившие гости приставали к девкам, похлопывали их по ягодицам, пытались обнять. Девки притворно визжали, вырывались и бегали кругами. Наряду с русской речью слышалась норманнская, саксонская, франкская. Немало наехало в Ладогу заморских купцов. Здесь они чувствовали себя как дома. Древний град всегда отличался гостеприимством, еще до Рюрика Русского тут говорили на десятках языков и наречий, и это никого не смущало.

Радим знал только свой родной язык.

Поэтому многие речи он не понимал. Однако общее настроение уловить было несложно. Русские, норманны, франки, греки развлекались в полную силу. А вот скомороху было не до веселья. Его мучил сложный вопрос: что дальше?

Богдан, несомненно, спас Радиму жизнь. Это правда, которую вымарать из памяти скоморох никак не мог. Не случись истории с сугробом, Радим считал бы совершенно естественным как можно скорее унести из Ладоги ноги. Он дал слово боярыне? Мало ли кому он какие слова давал! Слово скомороха весит не больше перышка несушки. Он завел приятеля в ловушку? Думать надо своей головой, а не чужой.

Бросить Богдана на произвол судьбы не позволяла совесть. Однако сейчас ему вовсе не хотелось уми-Рать. Недавняя слабость вспоминалась, как страшный ДУрман, чуть не приведший к смертельной ошибке.

Да, нынче дела обстояли не самым лучшим образом. За выступление еще не уплачено, друг в неволе, рядом бродит отравитель… Но, с другой стороны, сам-то Радим сыт и свободен, а это уже немало.

Как быть? Может, рассказать обо всем воеводе Эйливу и попросить его помощи? Как бы не влипнуть в ядовитое болото. Во-первых, воевода может не счесть чистосердечное признание достаточным наказанием для того, кто хотел поживиться чужим добром, а тогда — темница или, того хуже, — ближайшая осина. Во-вторых, отравителем может оказаться сам воевода. А что? Мало ли за что он невзлюбил супругу? И Радим просто исчезнет подо льдом Ладожки. Нет, просить помощи у кого бы то ни было скоморох не будет. Лучше начать собственные наблюдения. С какого конца за это дело взяться — пока непонятно, но на то голова, чтобы думать.

В это время около горок показались хозяин с самыми важными гостями — все в соболиных и горностаевых мехах, шубах и кафтанах, расшитых золотом и самоцветами. Их попытались вовлечь в общий круговорот, но бояре не поддались. Они важно остановились около чучела Масленицы, которое предстояло завтра спалить, и что-то долго обсуждали. Смех и веселая возня во дворе вспыхнули с новой силой, когда гости стали водить хоровод вокруг бояр. Те оценили шутку, но вливаться в общее веселье не спешили. Постояв еще немного на улице, они направились к красному крыльцу. Только один из бояр отстал от компании. Он задержался в тени крыльца, постоял немного, наблюдая за веселой толпой, затем двинулся в обход терема.

Поведение боярина показалось Радиму подозрительным. Чем не кончик ниточки, за который стоит потянуть? Скоморох крадучись двигался за боярином. Хлопнула дверь людской. Значит, боярин вошел внутрь. Интересно, что ему там нужно? Радим проскользнул в клеть следом за холопом, несущим охапку дров.

Боярин притаился в углу людской, куда не падал свет. Он просто стоял и наблюдал. За кем наблюдал, непонятно. Радим сделал вид, что боярин его не интересует, и, изображая усталость, рухнул на скамью. Из-под прикрытых век он разглядывал боярина. Его отороченный горностаем парчовый кафтан был сшит умелыми мастерами. Он плотно облегал стройную фигуру, без единой лишней складочки. На поясе висел массивный франкский меч с рукоятью, украшенной красным камнем. Одну руку боярин держал на рукояти, другой почесывал коротко стриженную бороду. Радим сосредоточился на лице, силясь разглядеть черты. Ба! Это же тот темноглазый и светловолосый гость, что сидел рядом с хозяином. Радим посчитал его тогда знаменитым Симоном, племянником Якуна Слепого. Что ему здесь надо? Внезапно взгляд упал на ноги. Белые сафьяновые сапожки с золотым змеем на голенище. Этот человек был наверху, когда скоморохи пытались обобрать палату. Его называли Остромиром. Вот он, значит, какой, ближний боярин князя Владимира Новгородского. Красавец мужчина в полном расцвете сил. Сразу вспомнился и подслушанный разговор. О чем там была речь? О чьей-то смерти и о том, что не следует знать Эйливу? Именно Остромир настаивал на молчании. Возможно, он задумал отравить Параскеву? Радим содрогнулся от странных мыслей, приходящих в голову. Если в деле участвуют такие большие люди, скромному ли скомороху в него влезать?