Свенельд Железнов - Скоморох

— Силушка! Бедняжка! Чем мы можем помочь?

— Буслай о нем богов просить будет, — ответил Куря. — Мы обещали делать, что он скажет.

— Я тоже помогу, ежели нужно. Силушка, как тебе не повезло…

— В одном не повезло, да в другом вывезло, — оживился Силушка. — Я теперь всех вас с потрохами купить могу! Ух, сломал я судьбу горемычную. Заживу теперь добро…

— О чем он?

— Мозговитей нас оказался, вот о чем, — в словах Кури сквозила зависть. — За пазуху золотишка из казны бискуплей насовал.

— Верно, и еще поясок самоцветами набил. Ой… — Внезапный приступ боли заставил молодца уронить голову. — Буслай, я тебе по-княжески плачу. Когда обряд-то?

— Не кричи. Не у себя дома. Косточки общипываю. Для дела святого готовлю. Вон, Радим тоже болезный, как посмотрю. Но молчит. Бери пример. Таким боги перво-наперво помогают. Что с ним, дочка?

— Змея покусала. Никогда такой не видывала. Огромная, зеленая вся, от морды до хвоста. Страшная.

— Давно?

— Сегодня. Полдня как.

— А куда?

— В шею.

— Плохо дело.

— А нельзя для него тоже обряд провести? Вместе с Силушкой бы и вылечили.

— У него золото есть?

— Откуда ж? Он нас с Зямой спасал, о себе не думал.

— Храм, значит, осквернил, а разжиться добром не сумел. Глупо. Богам подношение нужно, дочка. Что, скоморох, можешь предложить в обмен на исцеление?

— У него серебро есть! Вон полная мошна.

— Мое! Сломаю! — очнулся Силушка. — Дай сюда! Я его честно заработал.

Радим безропотно дал Умилке отвязать мошну. Она попробовала умилостивить Силушку:

— Что ты какой жадный! У тебя ж золота полный куль. Разреши, я серебро отдам богам, чтоб они Ради-му помогли.

— Не смей! Мое серебро. Дай сюда!

Силушка потянулся за мошной. Резким движением он потревожил рану. Лицо исказила гримаса боли. Силушка истошно завыл:

— Мое серебро, мое… Я его кровью заслужил. Отдайте мое серебро…

— Бери, — Умилка кинула мошну Силушке. — Добрые боги Радиму помогут и без него. Правда, дядюшка Буслай?

— Ошибаешься, малышка. Боги не снизойдут к смертным, коли их не вознаградить подношением. Все имеет свою цену.

— Но я буду умолять их!

— Не смеши меня. Я волхвую без малого сорок лег а такого не видал, чтобы боги живот за слезинку даровали.

Буслай стал готовиться к обряду. Он воткнул oбглоданные кости в землю так, чтобы они образовал круг. Затем волхв стал расчерчивать таинственнь знаки. В середине круга он сложил яркое золото, ш лученное от раненого молодца.

— Боги, дочка, всем и каждому помогать не смеют. Иначе беспорядок в мире начнется. Только поменяв кровь или имение на милость, можно взывать к богам смертным.

— Ежели им нужна кровь, пусть возьмут мою!

— Умилка, не делай так! — воскликнул Зяма.

— С кровью они возьмут и живот. Ты хочешь?

— Но мы должны спасти Радима!

— Дочка, запомни, я никому ничего не должен. Только великому Леду обещался служить до после, него удара сердца.

— Неужели боги хотят погибели, чтобы подарить жизнь?

— Сие лучший путь. Даже золото не так к ни взывает, как кровь людская. По норову им, чтоб cамое ценное для человека — живот его — им отходи: Коли кто, богу посвященный, на алтарь возложен — вечно служить сему богу будет. Но особенно любя бессмертные, когда бьются до смерти с их именем в устах. Очень любят… Погибшему даруют почетное место в свите своей, а победителя никогда не обходят милостью.

— Значит, чтобы спасти Радима, я должна сражаться? Но я не умею!

— Тогда взойди на алтарь-камень и подставься по нож. Либо пусть сражается тот, кто умеет. Здесь жизнь Радима дорога только тебе?

— Мне больше всех!

— Умилка, не смей! — Радим открыл глаза. — Не хватает еще одного греха на душу. Я сам буду за себя сражаться.

— Ты болен!

Радим с трудом поднялся на ноги. Он вытащил из-за пояса меч и покрутил им:

— Чтобы покончить с этим, раз и навсегда, я силы найду. Но с кем я буду биться?

— С кем угодно. Только меч отложи. По заведенному порядку биться надо голыми руками. Эй, ребятки, кто желает повеселить всесильного бога?

Никто не отозвался. Лихие люди явно не горели желанием прибить скомороха.

— Неужто боитесь?

— С немощным никто биться не будет. Мы душегубы, но хворых не трожем, — отозвался за всех Чуха.

— Я б сломал скомороха, — подал голос Силушка. — Не сиди эта стрела так глубоко… Он мне много зла сотворил. Серебра хотел лишить. Мою рубаху так и носит, порвал совсем. Скажи, Буслай, если его для меня кто сломает, то боги вылечат мою рану?