Свенельд Железнов - Скоморох

— Радим! Очнись! Мы должны идти!

— Куда?

— Туда! Вставай! Вон выход, погляди!

— Нет, Умилка… Оставь. Иди одна.

— Ты бросаешь меня?

Эти слова словно ударили скомороха. Радима пронзила мысль, что Умилка останется наедине с недобитой змеей, дикими медведями и хитрыми ловушками. Он не мог этого допустить. Скоморох посмотрел в полные страдания глаза девушки и дрогнул:

— Ты права… Пойдем.

Превозмогая ломоту, он поднялся на ноги. Тяжесть давила сразу со всех сторон. В ушах будто ветер свистел. Руки и ноги почти не слушались. Покачиваясь, Радим побрел к светившемуся звездами выходу.

— Держись за меня, Радим.

— Не надо… Иди сзади. Тут могут быть ловушки. Каждый шаг давался тяжелее предыдущего. Радим сам не понимал, где находил силы. Он чувствовал, что вот-вот рухнет как подкошенный. Ему даже хотелось этого. Конец пути — конец мукам. Отроковица шла позади.

— Какой чудесный вид!

Выбравшись из подземного хода, беглецы очутились на склоне высокого холма. В бледных лучах восходящего солнца вырисовывались окрестности. Леса — хвойные и лиственные, густые и редкие — шумели со всех сторон. Вдалеке блестела широкая лента реки. Волшба…

— Да, наверное. Никогда не слыхала, чтобы тут была такая высокая гора.

— Меня теперь мало что может удивить.

— Смотри! Дым!

— Точно, недалече кто-то костер палит.

— Идем к ним!

— А ежели то гриди?

— Мы обережненько… Тебе нужна помощь! Пойдем, Радим…

— Ох, пойдем…

Радим последний раз оглянулся, прощаясь с загадочной гробницей, полной странных видений. Похоже, не судьба скомороху закончить свои дни, утонув в наслаждениях. Немного жаль. Зато он не останется в долгу перед девчонкой, когда-то спасшей ему жизнь. Скоморох улыбнулся одними уголками губ.

Новый приступ болезни начался, когда Радим уже спустился к подножию. Жаром заполыхали спина и плечи, взор помутился, ноги задрожали.

— Ох, плохо мне…

— Радим! Не сдавайся! Сейчас до людей дойдем, тебе горяченького нальют — легче станет.

Скоморох ничего не ответил. Ему уже было все равно, куда они выйдут, чем их встретят. Сам не свой, он шагал через бурелом, теряя всякое представление о действительности. Вскоре он забыл обо всем — об Умилке, о своей цели, только ноги продолжали шагать сами собой, сминая валежник.

Радим не заметил, как очутился в окружении трех вооруженных людей. Это были сторожа, выставленные теми, кто сидел у костра. Ни Умилка, ни Радим не пытались сопротивляться. Их, уперев копья в спины, погнали к старшим.

К счастью, у костра грелись не гриди, а хорошие знакомые.

— Кто к нам пожаловал?

— Умилка!

— Братишки! Зяма! Куря!

— Какими судьбами?

— Вы тоже решили на топях схорониться?

— А куда еще податься? Силушку вона ранили. Далеко не уйти.

Зяма указал на кучу шкур и тряпья, под которыми угадывались очертания человека. Силушка лежал на животе, помутневшим взором глядя на пламя костра.

— Бедняжка. Куда тебя, Силушка? Молодец пробурчал что-то неразборчивое.

— Не мучай его расспросами, сестрица. Ранили Силушку. Худо ему.

— А Радим тоже болеет. Есть что-нибудь горяченькое попить? Налейте ему скорее!

Заговорили о знахарях и целебных отварах. Но реальной помощи страдальцам не было. Толковали о чудодейственных мазях, живительных напитках и спасительных амулетах, но дальше пустых слов лечение не продвинулось. Радим ничего отвечать не стал. Он уселся между корней высокой березы и прислонился к стволу.

— Садитесь! Угощайтесь! Тут место обережное. Можно отдохнуть вволю. Бискупли холопцы не сунутся. В стародавние времена, при Рюрике, сгинула здесь варяжская дружина. С тех пор недобрая молва об этих местах идет, — перевел разговор в другое русло Зяма.

— Неправильно, отрок, — грубый голос принадлежал Буслаю, с аппетитом обгладывающему голень косули. — Все дело в том, что я здесь хозяин. Лука о том знает. Потому не полезет.

— Ты хозяин болота? — удивилась Умилка. — Никогда не думала…

— Глупица. Я верховный волхв земли Ильменской, жрец могучего Леда, которому все тут принадлежит.

— Дядюшка Буслай, я и не знала…

— А тебе и не следовало.

— Мы тоже не знали, сестрица, — сказал Зяма. — Он нас нашел и все рассказал.

Внезапно куча шкур зашевелилась, из нее показалась всклокоченная голова Силушки. Усталые глаза, раскрасневшееся лицо, пот на висках.

— Ну что, Буслай? Когда обряд начнешь? Скорее, а то совсем загибаюсь…