Вероника Иванова - Горные дороги бога

– А разве она вообще есть?

– Должна быть. Для тебя – должна! – Последнюю фразу рыжий почти провыл.

Я попробовал еще раз, напрягая память, воображение и все, что еще оставалось при мне. А потом растерянно признался:

– Не вижу.

Натти прижался спиной к противоположной стене коридора, запустил обе пятерни в свою лохматую шевелюру и забормотал:

– Этого не может быть! И это все осложняет… Помощь понадобится в любой миг. Много помощи. Столько, сколько удастся заполучить…

Я догадывался, что мои невинные признания имели какое-то особое значение, раз так сильно расстроили рыжего, но, как ни силился, не мог понять причину его отчаяния.

Все ведь так просто. Есть демоны, не желающие или не способные убраться домой. Есть люди, которых надо оградить от опасности. И есть люди, которые могут переловить всех демонов. С корыстной целью исполнения своих личных желаний. Можно вышвырнуть демонов прочь, обрекая на окончательную смерть, а можно разрешить остаться, только для этого придется малость проредить ряды бритоголовых, искореняя особенно рьяных. Но и в том, и в другом случае придется уничтожать тела.

Человеческие. А значит…

– Смертей все равно не избежать. И гибнуть все равно будут люди.

Рыжий согласился, хотя и через силу:

– Люди. Да. Люди, понимаешь? Люди, не кто-то еще! Те, в ком сидит демон, уже не могут так называться!

– Почему? Ведь демона можно извлечь.

Натти тряхнул головой:

– Можно. Только не всегда. И не всегда безопасно. Думаешь, если бы я не ошивался рядом, Андара бы с тобой церемонилась? Да ни минуты! Выжала бы, как тряпку, и бросила. Пока желание не исполнено, шансы есть. После… Проще убить, быстро и безболезненно.

В этом я не мог быть уверен, даже пройдя через процедуру извлечения. Да, боль была, но все участники остались в живых, стало быть, возможность вернуть все на круги своя существовала до самого последнего мгновения.

– И где же разница между ними? Ты сам постоянно признаешь, что многим синим мантиям не место среди живых. Ведь признаешь?

Он молчал долго. То ли безоговорочно сраженный моими доводами, то ли раздосадованный ими.

– Хорошо, попробуем поговорить по-другому. Люди и демоны – две армии, сражающиеся друг с другом. И те, кто впускает в себя да-йинов, переходят на сторону врага. Это понятно?

– А, хочешь сказать, что, какими бы ни были люди, их все равно нужно защищать?

Карий взгляд подтвердил мое предположение. Без слов.

– Просто потому, что они люди?

– Иначе нет смысла жить.

Да, смысла нет. Я слышу эти слова, но пока не чувствую их. Ни капельки. Наверное, нужно время. Много времени. Сколько лет мне понадобилось, чтобы расставить оценки? Полжизни. Неужели пройдет еще столько же, прежде чем я…

Смогу снова стать человеком.

Смогу ли?

– Прости.

– За что извиняешься?

– Мне трудно. Или, наоборот, легко. Не знаю. Ты говорил об армиях… Я готов воевать. Но обе эти стороны для меня на одно лицо.

– Я заметил, – скорбно признал Натти.

– Раньше было по-другому, я помню.

Он посмотрел на меня, напряженно о чем-то думая, и вдруг сказал:

– А знаешь, лучше забыть.

– Забыть?

– Да. – Рыжий решительно выпятил подбородок. – Забудь. Если прошлое не вызывает у тебя любви или ненависти, значит, по-настоящему его и не было. Или оно случилось не с тобой.

Это было бы нетрудно, отставить воспоминания в сторону. Но среди них попадаются совершенно особые.

– А все то, что я умею? Тоже стоит забыть?

– Старое оружие выкидывают, когда им становится невозможно сражаться.

Прозвучало совершенно серьезно. Так серьезно, что заставило задуматься, правда, лишь на мгновение. Пока в конце коридора не возникла фигура Лус.

– Если вы надолго уединились, хоть скажите. Пойду тогда займусь чем-нибудь полезным.

– Не надо. Мы закончили.

– Уверены?

Я утвердительно кивнул, Натти тоже качнул головой, но скорее неопределенно, и задал встречный вопрос:

– У тебя-то все готово?

Демон пошелестел бумагой в объемистом кошеле:

– Старушка вспомнила достаточно много. Даже если сможем найти только половину, можно считать, затея удалась.

– Отлично! Тогда давайте посмотрим, с чего начинать.

Карту расстелили прямо на полу, потому что подходящего стола поблизости не нашлось. Работа и впрямь была проделана большая: на полувыцветших пятнах лесов, полей, рек и гор, там, где виднелись названия поселений, во многих местах темнели свежие чернильные пометки. Кое-где короткие, обозначающие только число, кое-где состоящие из нескольких слов. К своему удивлению, у надписи «Веента» я прочитал многозначительное: «Больше трех дюжин».