Array Array - Дьявол начинает и...

Женщина подставила свое лицо навстречу холодному порыву ветра, стараясь не думать о заплаченной цене. Софина жизнь стоит много больше. Она бесценна. Так Марта решила шесть лет назад. В такой же холодный день, как и этот. Только снега тогда не было. Зима еще не вступила в свои владения. Под ногами хлюпала слякоть. Что она там рассказывала карателям? Легкое дуновение ветра, золотая осень... Заранее придуманная ложь и только-то! Не было ни пения птиц, ни улыбки на губах. Одна лишь твердая решимость покончить со всем раз и навсегда!

Шесть лет назад...

- Спасите, прошу! - она ввалилась в небольшую кособокую хижину в самой чаще леса на заходе солнца. Тяжело дыша, с капельками пота на лбу да развевающимися по ветру юбками.

Знахарка - уже немолодая женщина с сеточкой мелких морщин на лбу и переносице - подняла взгляд с котла, что грелся на печи.

- Чего тебе, дитя мое? - спросила и без ответа незнакомки поняла, в чем дело. - Заходи. Как же ты такой путь в одиночку проделала? Кто же тебя в твоем положении на улицу-то выпустил?

- Сама я сбежала, - прерывисто, как после долгого бега, ответила незнакомка.

Пожалуй, еще недавно она была писаной красавицей. Длинные белокурые волосы, что каскадом спускались с плеч, пронзительные голубые глаза - будто бы далекие неизведанные глубины, что так и манили взор, а еще мягкость, хрупкость черт лица.

Да только сейчас всю эту красоту перебивали полубезумный блеск в глазах и сотрясавшая тело дрожь. А еще грязь, что неровным слоем покрывала тело и одежду. Тоже весьма примечательную. Чадр*простые крестьянки не носят. А еще огромное пузо, которое девушка поддерживала ладонью.

- Чем помочь вам, барышня, я смогу? Час ваш пришел?

- Не знаю... Нет... - девушка отвела взгляд в сторону. Затем снова с отчаянием поглядела на знахарку. - Прошу вас, я должна родить сегодня. Это очень важно, поверьте!

- В последний день осени? - удивленно подняла почти безволосые брови знахарка. - У вас ведь еще три дня есть до часа Дьявола-то. К чему спешить?

- Нет у меня этих дней! Не могу я ждать! - отрывисто проговорила незнакомка, упрямо глядя знахарке прямо в глаза. - Нет ли у вас зелья какого, чтобы я быстрее разрешилась? Не то смерть, что мне, что ребенку. Мне-то ладно, достаточно нагрешила. Но его-то за что?! За мои грехи?! - под конец речи почти кричала девушка.

- Успокойся! - старуха быстро расстелила постель. - Ложись сюда. Сделаю все, что смогу...

Марта прикусила губу. Нет уж, меньше всего она хотела вспоминать ту ночь. Ее жизнь тогда навсегда изменилась. Хотя нет, изменилась она раньше. В тот день, когда треклятая колдунья прокричала свое проклятие. В ту ночь, когда она чувствовала его губы на своем теле. В то утро, когда в ней впервые зашевелилась новая жизнь.

Прочь воспоминания! Уходите в небытие, откуда пришли! Она сделала выбор, а жалеть о чем-то не в ее правилах!

***

Софа сидела на берегу еще месяц назад замершей речки и глядела на рыбаков, что выуживали рыбу из прорубей. Одна, две... Сегодня, несмотря на неясную погоду, хорошо клевало. И десяти минут не проходило, чтобы кто-то не вытаскивал рыбешку.

"Значит, можно будет на рынок сходить", - с радостью подумала Софа.

Покупать рыбу она, понятно, не будет, но и стащить одну-две с прилавка можно. Будет им с матерью, что перед сном поесть, а то и на утро останется.

Воровать, конечно, нехорошо, но у девочки сызмальства не водилось ни одной, самой мелкой монеты. Даже пятака, и того не было. Потому-то она всегда с завистью смотрела на деревенских мальчишек (да и девчонки ничем не лучше!), забавляющихся с этими пятаками: кто больше монет выбьет. Дети играли мелкими монетами, самая большая - пятак. Пятак кидался ребром, чтобы перевернуть как можно больше мелких монет. Те, что переворачивались доставались кинувшему пятак ребенку. Но это все больше летом играли. Зимой на земле особо не посидишь, как и на камне. Из игр разве что по снегу на санях прокатится. Так у софы и их не было.

- Ну, привет, - протянул незнакомый голос за спиной у Софы.

Девочка обернулась. На миг онемела.

"Не может быть!" - она даже ущипнула себя: вдруг сон?

Но видение не исчезало. На Софу, насмешливо улыбаясь, глядел Пет Кривой - сын карателя!

- Чего надо? - сквозь зубы проговорила Софа, с ненавистью глядя на Пета. Всякая жалость к мальчику, что еще вчера находила отклик в ее сердце, исчезла без следа. То и дело всплывала в памяти боль матери и злость, презрение к ней отца Кривого. - Чего вылупился?!