Владимир Лавров - В поисках разумности

В декабре 1941 года ему наконец нашлась замена — в инструкторы был назначен один из выздоравливающих лётчиков — фронтовиков, а Валентин попал в 164-ый истребительный полк. С начала войны полк был разгромлен, по сути дела, уже три раза, и несколько раз выводился на переформирование. Молодые лётчики, перегонявшие вместе с Соколовым самолёты для полка из Тбилиси, ворчали и называли самолёты ЛаГГ-3 "лакированным гарантированным гробом". Говорили, что он тяжелее и медленнее "мессершмита". Однако, по прибытии на место замполиту удалось воодушевить молодежь.

"Смотрите, вот 117-й гвардейский истребительный авиационный полк воюет на И-16, а 611-й истребительный авиационный полк до сих пор уверенно воюет на И-153, а у них данные намного хуже, чем у вас, — говорил замполит, — и как воюют? Замечательно! Сбивают и бомбардировщики, и истребители. В воздушном бою главное не столько максимальные данные, сколько умение пользоваться машиной и воля к победе! Вот, например, капитан Г. Григорьев из 178-го ИАП, отражая налеты люфтваффе на Москву, сбил 15 самолетов противника на ЛаГГ-3!" Замполит привёл ещё множество примеров, когда советские лётчики выходили победителями даже в неравной борьбе с фашистами, и сумел развеять возникшие было похоронные настроения.

Первая неделя на войне как будто подтверждала слова замполита — несколько полётов в относительно спокойные участки фронта, которые двадцатилетние "старики" полка устроили для молодёжи, убедили их, что всё не так уж и страшно, и "мессершмитобоязнь" пошла на убыль. А потом этот вылет парой на сопровождение штурмовиков… Валентин был поражен, увидев, как "мессеры" спокойно и деловито расстреливали самолёты, даже не отвлекаясь на сопровождающие истребители. Но паники не было — появилась холодная, осознанная ярость. Но ярость яростью, а пули всё летели мимо целей.

В училище их учили стрелять только по конусу. Считалось, что этого достаточно. Бывалые лётчики говорили так: "Увидел заклёпки на киле и стабилизаторе — стреляй. А если не видишь — то не стреляй, промахнёшься. Если трасса продолжается после самолёта — значит, не попал, доворачивай. А если не продолжается — значит, попал". По сути дела, это был метод стрельбы "в упор" с расстояния в 80–50 метров, по трассерам, очень затратный по боеприпасам и не всегда возможный метод. ЛаГГ-3, вооруженный 20-мм пушкой, вполне мог стрелять и с намного больших дистанций.

Валентин засел за учебники и сам разработал таблицу стрельб. На тот момент с их самолётов уже сняли воздушные прицелы ПБП-1Б, как не оправдавшие себя. Прицеливаться через них было очень сложно, а при грубой посадке они повреждали лётчика — тонкая металлическая труба прицела торчала прямо передо лбом лётчика. В авиации их название так и расшифровывали — "прибор, бьющий пилота один раз больно". Пришлось просто наклеить на лобовое стекло концентрические круги из изоленты. Правда, она быстро отвалилась, и Валентин нарисовал круги краской.

Вскоре пришел и первый успех. Они сопровождали штурмовики. На этот раз они шли намного выше своих подопечных, с большой скоростью, двумя парами "змейкой" на пересекающихся курсах. Когда из-за облаков вынырнула шестёрка "худых" и понеслась к штурмовикам, они спикировали на неё сверху, и Валентин прошил очередью "мессер". Из радиатора "худого" потянулся белый дымок. Вся шестёрка тут же вышла из боя. Валентин и раньше слышал, что немцы не любят принимать бой на невыгодных условиях, но такое самосохранение наблюдал впервые. Это удивляло. Он на их месте полез бы драться. Их было пятеро против двоих — вторая пара была на противоположном фланге.

В нескольких схватках получалось так, что он выходил на "мессеры" в лобовую. Тут ему помог один приём, который он придумал сам. Отклоняешь немного руль направления и идёшь со скольжением. Немец стреляет, всё мимо, а понять ничего не может. Правда, Соколов при этом тоже ни разу не попал, но всё-таки он был близок к этому.

А в начале марта он столкнулся с теми же "мессерами", при встрече с которыми в первый раз он так бесславно потерял половину своих подопечных и ведущего. Желтые коки винтов и тигры на фюзеляже — спутать их было невозможно.

Валентин, его ведомый и ещё одна пара "утюжили" передний край на высоте трёх километров, якобы прикрывая его от налётов. Деятельность это был глупая и безрезультатная, из-за неё только распылялись силы, но приказ есть приказ. Им приказали — они вылетели. В нарушении приказа Сталина они шли почти на максимальной скорости — при появлении "мессеров" оказаться в роли неподвижной дичи никому не хотелось, а фашисты всегда приходили с превышением и на максимальной. Смотрели при патрулировании в основном на запад, за что едва и не поплатились. С востока, со стороны Солнца (дело было утром) к ним скользнула четвёрка истребителей с узкими, вытянутыми фюзеляжами. "Худые"! Валентин развернулся на запад, дал полный газ и с небольшим пикированием начал набирать скорость. Ведущий второй пары, Славка Корсунский, наоборот, развернулся к нападавшим. По радио послышался его голос: "Соколов! Ты куда, трус паршивый! Разворачивайся на врага!" Ведомый Соколова дёрнулся, очевидно, подумал исполнить приказ чужого ведущего, но потом всё-таки решил остаться со своим.