Ксения Медведевич - Мне отмщение

- Нет, ну а чего ты сидел там?

Рами, явно недоумевая, обернулся туда, куда он показал:

- Там?..

- Тьфу на тебя! - рассердился Антара.

А может, он и впрямь сумасшедший, кто их разберет, аль-самийа не люди, у них, может, вообще все по-другому.

- Аааа, там, что ли? - неожиданно просветлел сумеречник. - Да ничего особенного я не делал. То есть делал, но то же, что и всегда. Впрочем...

И, вдруг нахмурясь, принялся заматывать лицо платком - с отрогов Аджи несло крупным секущим песком. Закашлявшись, Антара последовал его примеру.

Сквозь толстую ткань послышалось глуховатое:

- Как у вас говорят? Думал прямо, оказалось криво?

Антара хмыкнул.

Стрелок хмыкнул в ответ:

- Вот и со мной так: я думал, мне удача выйдет, а вышла только пыль в морду и пустые руки. Горы эти и равнина вокруг - старое, сильное место.

Антара кивнул: еще бы. Святые горы-Близняшки, кто ж про них не знает.

- А мне в руки здешняя сила не идет. Не держится в ладонях. Пусто мне тут.

Почему-то он сразу понял - самийа говорит о своем волшебстве. Рами и впрямь не сумел показать ни одного колдовского фокуса, на которые, говорят, так горазды сумеречники. Ни глаза отвести, ни козу пугнуть, как говорится. Если б не ловкость кошки да странноватая большеглазая морда, Рами казался бы совершенным человеком. Впрочем, может, врут все про сумеречников и их волшебство? Может, они как мы? Вот, люди, с джиннами встречавшиеся, так и говорили: живут, мол, джинны совсем как люди, женятся, детей растят, Всевышнему поклоняются... Может, аль-самийа тоже не слишком с человеком разнятся?

- Ага, - мягко проговорил Рами.

И потянулся к чехлу с луком.

Попытавшись проследить его взгляд, Антара долго щурился. Наконец, среди желто-серых откосов, он приметил рыжеватый промельк. Пятно дернулось. И скакнуло.

- Козел! - счастливо ахнул он.

- Да-а... - почти ласково протянул самийа.

Он уже отгибал назад рог лука, накидывая кольцо тетивы на заушину.

Теперь Антара ясно видел: по отвесному гребню мелко прыгал здоровенный тар. Мохнатые ножищи споро копытили осыпающийся камень, козел закидывал назад круглые рога, то и дело мотая горбоносой мордой с приметной коричневой полосой.

- Куст видишь? - с замиранием сердца прошептал Антара, разгибая свой лук.

- Угу. Лезет прямо к нему.

Снизу куст алоэ казался крохотной травяной лохматкой.

- Ну давай, давай, родной... - тихо пробормотал бедуин, жадно следя глазами за головокружительным восхождением тара.

Рами фыркнул и поднял лук.

Антара улыбнулся:

- У нас еще говорят: сегодня счастья нет, завтра найдется.

- Ха, - отозвался Рами.

Гулко тренькнула тетива, свистнуло.

...Мараджил улыбнулась почти против воли: оказалось, она следила за движениями самийа, затаив дыхание.

Сбитый в горло тар тяжело, спуская дожди щебенки, падал вниз. Во рту у него так и торчал лист алоэ.

- Это Аджа, о яснейшая... - мягко пробормотал Фазлуи.

- Что? - Мараджил вскинулась, отвлекаясь от ветреного склона в зеркале воды.

- Горы-близнецы, Аджа и Сальма. Это в северном Неджде, - покивал старый маг, с удовлетворением разглаживая бородку. - Угодья племени бану суаль. Не так ли, о мой господин?

Иса ибн Махан задумчиво перебирал колечки поредевшей в последнее время бороды:

- Да. Алоэ, что приносят для курений в праздник Жертвоприношения, - с этого склона, о моя госпожа.

Мараджил с удивлением встрепенулась. Как же, как же, цена за ратль этого алоэ доходила в Нишапуре до тысячи ашрафи. Тягучий коричневый сок запекался небольшими брусками, евнухи резали его острейшим ножом и тщательно счищали липкие остатки в курильницу - каждый кират драгоценного благовония так и звенел уплаченным золотом.

- До его кустов человеку не добраться, - мягко пояснил ибн Махан. - Поэтому бедуины бьют горных козлов, объедающих растение, и те падают с листьями во рту.

В воде таяли силуэты двух лучников в оборванных балахонах.

- Ну что ж, теперь мы знаем, где искать нерегиля, - усмехнулась Мараджил.

И вздохнула с облегчением.

- Прости дурного раба за совет, госпожа, - покачал большой чалмой ибн Махан.

- Да? - она подняла бровь.

- Бедуины ценят своих стрелков, как мы это алоэ, - пояснил глава тайной стражи. - В хадисе сказано, что в день битвы при Ухуде посланник Всевышнего, мир ему, сказал лучникам курайш: "Да будут мои отец и мать жертвой за вас".

- Хм, - недовольно отозвалась Мараджил.

- Не стоит посылать гвардейцев в кочевье, госпожа, - твердо сказал ибн Махан. - Бедуины спрячут все самое ценное. Сумеречника тоже спрячут. В пустыне это просто: его просто вывезут в дальнее становище, а то и отправят к соседнему племени. Там легко затеряться, моя госпожа, - Тарик уже показал нам, насколько легко...