Александр Сергеев - Беглец [или Не хочу быть героем]

Дориан резко наклонилась надо мной.

— Туан, Таурон приказал срочно доставить тебя в лагерь! И, если ты немедленно не оторвешь свою задницу от стула, то я понесу тебя под мышкой!

— Дориан! Ты, наверное, забыла, но я уволился со службы и больше не обязан повиноваться командам Таурона…

— Зато я обязана! — Она протянула руку, явно намереваясь исполнить свою угрозу.

Я, поспешно, нырнул под стол и выкатился с другой стороны. Мы немного поиграли в догонялки вокруг столов, сшибая попадающихся на пути посетителей, наконец, до Дориан дошло, как глупо выглядит эта сценка в глазах окружающих. Она остановилась и гневно топнула ногой.

— Туан! Темный тебя возьми! Ты немедленно отправишься со мной, или я не знаю, что с тобой сделаю!

— Ну, так бы сразу и сказала! — я тоже остановился. — Ладно, только ради твоих прекрасных глаз и нежного личика.

Она опасно сверкнула глазищами и потянулась к мечу, я проскользнул на выход и поспешил на конюшню, за своим конем, еще вчера принадлежавшим Фениру.

Дориан неслась по начинающим темнеть улицам, словно грозовая туча. Многочисленные прохожие кидались к стенам домов, освобождая нам проезд. Проскочив городские ворота, она, вдруг, резко осадила коня и схватила меня за плечо.

— Больше никогда, слышишь, никогда не смей надо мной смеяться!

— А разве я смеялся? Ну, тогда извини! Я и в самом деле поехал только ради тебя, пришли Таурон любого другого, я послал бы его к Темному и смылся из города.

— А что ты там говорил насчет моих глаз?

— Но Дориан! Они и в правду прекрасны!

Она вдруг покраснела и хлестнула своего коня, снова посылая его в галоп. Я последовал за ней.

В большой палатке командира, со вчерашнего дня, произошли большие изменения. Столы и прочую мебель вынесли прочь и, по освободившемуся, полу теперь ползал ротный колдун, расписывая его какими-то знаками вокруг вычерченной в центре пентаграммы. Стоящий в углу Таурон нетерпеливо обернулся при нашем появлении.

— Ну, наконец-то! Колдун давай быстрей заканчивай! Туан, ты немедленно отправляешься в Хродаг! Тебя вызывает Предводитель.

Я мягко покачал головой.

— Таурон, ты кое-что забыл. Я уже не состою в твоей роте, и ты не можешь мне приказывать.

— Ерунда! Дело слишком серьезно и нам не до пустых формальностей! — Он достал из поясной сумки тяжелый мешочек и кинул мне. — Здесь твое жалованье и еще кое-что, сверх того, считай это премией, или неустойкой, как тебе больше нравится!

Я взвесил на руке позванивающий мешочек и, со вздохом протянул его обратно.

— В роту я не вернусь и к предводителю не поеду, пока не услышу объяснений.

Таурон яростно воззрился на меня, багровея на глазах. Я, ответил твердым взглядом, продолжая держать мешочек в вытянутой руке. Наконец он опустил глаза и, подойдя ко мне вплотную, прошептал:

— Внук Предводителя пропал.

Я вздрогнул.

— Миледи?

— Тоже!

— Ясно, но при чем здесь я?

— Не знаю, Предводитель приказал прислать тебя по темной тропе. На том конце тебя встретят

— Я могу отказаться?

Он посмотрел на меня как на слабоумного. Я вздохнул.

— Ясно! Прикажи позаботиться о моей лошади и забрать из трактира мои вещи. Не думаю, что ты мне дашь время вернуться за ними.

— Хорошо. Вот это передашь Лоредану. — Он протянул мне перевязанный свиток. — Ну что там колдун?

— Сейчас! — В скрипучем голосе колдуна прозвучало нескрываемое раздражение. — Если не будете отвлекать, то через три минуты закончу.

Еще некоторое время, доносилось раздраженное бурчание, потом он, наконец, поднял голову.

— Туан, становись в центр звезды!

Я вошел в пентаграмму. Колдун вскинул руки, на вершинах лучей вспыхнули колдовские огни. Я почувствовал, как теплеют браслеты на моих локтях. Колдун завел речитатив на мертвом языке и в моей голове вдруг всплыл перевод чужих, чеканных звуков.

— К тебе взываю, о богиня дорог Аматерангу! К твоей силе взываю и власти коротких путей. Проведи этого путника к брату моему, ожидающему в пентакле на другом конце дороги. Взамен же возьми часть нашей жизненной силы.

Мир вокруг меня померк, словно весь свет перетек в узкую дорожку, берущую начало у моих ног и убегающую в бесконечность.

— Ступай!

Я шагнул на эту полоску. Пространство взвихрилось, сворачиваясь в тугую замысловатую петлю и превращаясь в движение. Я невольно приостановился впечатывая в свою память эти невероятные изгибы.

— Иди! — Нечеловеческий голос хлестнул, подгоняя.